Смех и грех Ивана‑царевича

Хорошо ли я учился? Скажу честно: все точные науки остались за гранью моего понимания. Слава богу, в моем классе училась девочка со странным для Москвы именем Милла (именно так, с двумя «л») и не менее удивительной фамилией Плахин. Так вот эта Милла Плахин, золотая отличница, помогала Ване Подушкину на всех контрольных. У нее была на редкость светлая голова, задачки по алгебре и геометрии она щелкала как белка орешки и всегда присылала мне решение. Благодаря Милле я получал за контрольные пятерки, чем приводил в изумление учителей, не понимающих, почему у доски Ваня тупее пня, а письменные работы у него образцово‑показательные.

Милла Плахин была моим единственным школьным другом, я ходил к ней в гости и очень переживал, когда девочка вместе с родителями переехала жить в США. Помнится, Николетта, узнав, что семейство Плахин собралось эмигрировать, категорически запретила мне общаться с их дочерью — в советские годы тот, кто хотел удрать из социалистического рая, считался предателем, врагом, а если ты приятельствуешь с таким человеком, то и сам являешься изменником Родины. Пожалуй, это был единственный случай в моей юности, когда я поступил по‑своему — поклялся Николетте, что никогда даже не поздороваюсь с Миллой, которую выгнали из школы, а сам тайком бегал к ней на свидания. Сейчас Милла живет в штате Мичиган, у нее рыжий кот Барсик и две маленькие собачки, Фифи и Перла, обе породы чихуа‑хуа. У нее все сложилось очень хорошо. Очевидно, добрым, отзывчивым людям всегда помогают ангелы.

— Любой подросток — испытание для родителей, — продолжала тем временем Лидия. — Ксения довела всех Винивитиновых до ручки. Мама говорила, что девочка каждый день закатывала скандалы. Эмма Геннадиевна и Матвей Ильич даже не пытались скрыть, как внучка им надоела. Думаю, у старших просто терпение лопнуло, вот они и обрадовались, когда появилась возможность отправить хулиганку подальше. А моя мама скучала по всем детям, хотя виду не подавала. Спустя короткий срок после того, как ребята разлетелись, она перебралась жить в усадьбу. Объяснила это так: чтобы вовремя попасть на службу, надо очень рано вставать, ехать на метро, потом на автобусе, а оставаясь в особняке, можно будет высыпаться. И у нее прибавится денег, если свою квартиру сдаст. Маме повезло, нашлась тихая семейная пара с ребенком. Жильцы вовремя платят деньги, никакого безобразия не устраивают — идеальный вариант. Все это, конечно, хорошо, но я догадалась, что переезд был задуман по иной причине — просто маме одной жить было тоскливо, — вздохнула дочь Надежды Васильевны.

— Уши вянут слушать, как ты врешь, — вдруг раздался хрип с заднего сиденья. — Аж зубы сводит.

Лидия обернулась:

— Майя, ты как себя чувствуешь?

— Хреново, — ответила младшая сестра.

— Сделай одолжение, не выражайся, — попросила Лида. — Ругательства не украшают женщину.

— А ты накажи меня! — захохотала наркоманка. — В угол поставь, маме, как в детстве, нажалуйся, пусть она меня выдерет. Гадина ты, Лидка! Всегда ею была, вечно меня тиранила. Тебе не понять, как может быть плохо человеку.

— Куда уж мне, — вздохнула сестра. — Не пью, не курю, уколами не балуюсь. Слава богу, не в курсе ощущений наркомана. Зато знаю, что случается с теми, кто…

— Ой, заткнись! — заорала Майя. — Лучше дай денег!

— Нет, — твердо произнесла старшая сестра.

— Имеешь же заначку, — заныла младшая.

— Не получишь ни копейки, — отрезала Лидия. — Сейчас приедешь домой и ляжешь спать.

— Не хочу! — завизжала Майя. — Дай денег!

— Никогда! — решительно отказала Лидия. — Скажи спасибо, что увезла тебя от Винивитиновых, они могли полицию вызвать.

— Я не к ним прикатывала, а к мамочке, — застонала наркоманка, — она мне помочь должна.

— Никто тебе ничего не должен, — разозлилась Лидия, — ты сама у себя в долгу. Бросай колоться, начинай жить по‑человечески.

— Как ты, что ли? — заржала Майя.

И услышала в ответ:

— Я не считаю себя идеальным человеком, но с меня не стыдно взять пример.

— Лучше сдохнуть, чем на тебя походить, — прозвучало с заднего сиденья. — Скукотища черная жить по‑твоему.

— Зато у тебя веселье, — буркнула Лидия.

— Это точно, — неожиданно согласилась Майя. — Эй, а куда мы едем?

— В Капотню, — уточнил я.

— Стой! Шеф, тормози! — завопила Майя. — Мне в усадьбу надо! Срочно.

Я решил больше не ввязываться в разговор с любительницей стимуляторов.

— Майя, мама умерла, — тихо сообщила Лидия.

Наркоманка громко рыгнула:

— Чего? Врешь!

— К сожалению, нет. Очень прошу, хоть раз в жизни веди себя так, чтобы семье со стыда не сгореть. Проспись, помойся, причешись, оденься прилично, в чистое, приди на кладбище как человек, не позорь покойную.

— Зубы почистить? — заржала Майя. — Шнурки погладить? На чьих похоронах мне как человеку выглядеть надо, а? И сейчас‑то я, по‑твоему, кто? Жаба?

— Мама умерла, — повторила Лидия, — я тебе только что об этом сказала. Она в гробу перевернется, если младшая дочь в непотребном виде покажется на погребении.

— Че, правда маманя в ящик сыграла? — немного сбавила тон Майя. — А почему ты мне раньше не сказала? Вчера, например?