Смех и грех

Короче говоря, взялась я писать детективы, причём, к моему величайшему удивлению, мне благополучно удавалось даже их издавать, и расходились они вполне бойко. Читали их, как я однажды убедилась, люди разных возрастов и, как говорится, разных социальных категорий. Шла как-то по улице, не спеша, никого не трогая, вдруг, чувствую, за рукав кто-то меня дергает. Я решила нахала «поставить» на место, но, гляжу, и ставить некого - на меня смотрела жалкая опухшая рожа какого-то пьяницы. Я брезгливо стряхнула, как таракана, его замызганную руку со своего локтя. Однако мужик упорно цеплялся за меня.

- Дамочка, - просипела «рожа», - купи книжку. Вот такая книжка, сам читал, - забулдыга выкинул вверх большой палец с почерневшим ногтем как знак наивысшей похвалы. - За три чирика отдам, дешево совсем за такую клёвую книжку, - и он показал мне… Ни за что не догадаетесь! Мой последний детектив!

Я сначала опешила, потом рассмеялась и купила книгу, которая в магазинах шла вдвое дешевле. Мой старший отрок, парень скептического и ехидного нрава, узнав эту забавную историю, поддел меня:

- Мамуль, лучшая реклама твоих детективов - их читают даже алкаши!

Правда, из под моего пера выходили не иронические детективы, видно, не дошла я ещё до такой точки самокритичности, когда даже собственные промахи кажутся женщине смешными. Но ведь жизнь идёт, всё течёт да изменяется, и, как любила Иоанна Хмелевская повторять - нельзя войти в одну реку дважды. Вот и я стала как-то изменяться характером. Утром, глядя в зеркало, подмигивала весело заспанной физиономии, которая таращилась на меня оттуда. Так и вступала в новый день с улыбкой. Но главное, что ни день - всё какие-то приключения да несуразицы со мной происходят, точь-в-точь, как с Иоанной.

Вот, к примеру, бегу к трамваю - всех, кто со мной бежал, возьмут, а перед моим носом дверь захлопнется. Или в магазин зайду, очередь займу за дефицитом, стою-стою, и как раз передо мной, согласно закону подлости, дефицит закончится. Ну, что ты сделаешь тут?!

Но человек привыкает ко всему. Привыкла и я к подобным несуразицам, воспринимала жизненные каверзы легко и весело, утешая себя: «Всё равно жизнь - как матрас, в полоску. Пройдёт ведь когда-нибудь чёрная полоса, и наступит белая».

Приближение очередной белой полосы я усмотрела в том, что беспрепятственно купила путёвки для себя и младшего сына в санаторий на время его зимних каникул. Но, как оказалось потом, жестоко просчиталась, потому что именно с санатория началась новая чёрная полоса без всякого пробела.

Санаторий, где я оказалась в результате своей нервозности, понравился - бежевое здание на берегу реки, закованной в лед, как и положено ей в зимнее время. За рекой - лес, чёрный и мрачный, красивый даже в своей мрачности. Мы каждое утро ходили туда на лыжах, и душа отдыхала в тишине. Днём бродили по берегу реки, вдыхая морозный воздух, кружили по саду, который, как и заречный лес, утопал в снегу. В сумерках отдыхающие собирались в холлах возле телевизоров или в бильярдной, а когда бывали танцы, стекались в большой красивый зал, где остро пахло паркетной мастикой, сияла люстра в центре потолка, а на стенах светились мягким светом бра.

Правда, через неделю отдыхающие разделились на две группы - тех, кто восседал в холлах, и тех, кто с нетерпением ожидал танцев. В первой группе были в основном пожилые, они дважды в день, не уставая, смотрели «Дикую Розу» и «Санта-Барбару». Один телесериал представлял южную часть Америки, а другой - северную. Но суть их была одинакова - задурить нецивилизованным русским голову, показать им красивую жизнь, чтобы они скопом бросились в сладкий капитализм, где едят одни «Сникерсы» и «Марсы», где шоколад - не то, что в России, он тает во рту, а не в руках. Но русских не возьмёшь за понюх табаку, русский дух крепок не только в сказках. И едва поднялся «железный занавес», русский дух тут же потёк во все стороны, да так одурманил Запад, что лучшая немецкая водка носила русскую фамилию - «Распутин», а самая крепкая водка - «Смирнов», и самый лучший турецкий шоколад назывался «Алёнка», а русская мафия - оказалась похлеще «Козы Ностры».

Во второй группе, которая вечерами торчала в танцевальном зале, естественно, были дамы-одиночки, пребывавшие в полном соку и теле, и овдовевшие, надо думать, на месяц мужчины. И сложилась у них очень даже тёплая компания.