Смех по дороге в Атлантик

Машина тихо ползла к границе. Ладников смотрел на Знак. Он отдал управление автомату и ждал, когда сработает пускатель программы. Никто, кроме него, не знает, что узенькая желтая полоска на столбе - это тот самый излучатель, который приведет в действие защиту. "Ничего больше не скажу, думал Ладников, - я и так им слишком много рассказал. На свою шею... Надо было три слова из инструкции - и точка. Даже Риль трухнул. "Почему нельзя лететь ракетой?.." А сам ты, между прочим, когда ехал здесь впервые, оставался немым и глухим? Тоже тогда закидывал вопросики насчет других дорожек или что-то в этом роде... Грешник-праведник..." Ладников глянул в окошечко обзора: как там, сзади? Риль, наморщив лоб, с интересом разглядывал Знак. Мосенин часто глотал слюну и нервно шевелил пальцами, держась обеими руками за противоаварийную скобу.

"Как он мог отключиться, не представляю, - подумал Ладников, - что же он там, в Гималаях, притворялся, что ли? Ведь нарочно смелым не станешь... Мосенина надо как-то успокоить, а то он, пожалуй, и программу мимо ушей... А Гурген?" Ладников скосил глаза на соседа, который словно бы и не обращал особого внимания на то, что проплывало за стеклом. Вот Гурген, порывшись в кармане, сунул в рот конфету и стал сосредоточенно жевать. "А вдруг сейчас выплюнет и заорет: пошли вы ко всем чертям! И побежит, как Мосенин?"

Ладников откинулся на спинку.

- Значит, каждый имеет право остановить машину, я верно понял? - дохнул Риль в самое ухо водителя.

- Да, - да, остановите, остановите! - сразу подхватил Мосенин.

"Все! - мелькнуло у Ладникова, - расплачутся и заставят назад... Кого только сюда присылают!.."

Он остановил турбомобиль.

- А теперь, Ладников, брось кривляться и объясни всем, что ты нас здорово разыграл, - заговорил Риль - Что на самом деле мы едем безопасной дорогой, что этот Знак - шутка путников, а обелиски поставили случайно сорвавшимся в пропасть. Что если сейчас и будет программа, то только ради развлечения в долгом пути... В общем-то я тоже знал о розыгрыше. Словом, мы вместе устроили. Извините, пожалуйста. И вы, Мосенин. Извините. Давай, Ладников, признаемся. Хватит.

- Мальчишки! - Гурген чуть не подавился конфетой. - Артисты! Вам что, первый апрель, шуточки? Этим шутят, да? Театр вам, да? Геолога уважаемого довели...

- Как же это так? - Мосенин смотрел растерянно то на спину Ладникова, то на Риля. - А я... - Он заметно взбодрился. - Я чувствовал, тут сразу было что-то не то... Потом, знаете ли, лавина есть лавина, горы есть горы, а здесь... Непонятное, невидимое... А вообще, зачем вы так? - он повернулся к Рилю. - Это что, проверка? Я не считаю такой способ достойным.

- Я ведь извинился, - Риль мягко положил руку на плечо Мосенина.

Ладников, благодарно взглянув на Риля, тихо и виновато сказал:

- Простите, ребята. Уж очень скучная дорога. Надо же было чем-то развлечь...

- Ничего себе развлечение, - усмехнулся Гурген.

Футляр с программой выскочил неожиданно. Он упал на лапки пускателя, полежал несколько мгновений, словно для того, чтобы все удостоверились в его наличии и сохранности, и снова провалился в недра воспроизводящего аппарата.

Тесную кабину турбомобиля заполнили действующие лица программы. Разыгрывалась юмореска. Это было похоже на маленький спектакль. Рассказчик вставлял короткие фразы, связывая действие. Его веселое, очень подвижное лицо повисло между Ладниковым и Гургеном, то уменьшаясь, то увеличиваясь. Юмореска была талантливо смешной, той редкой крупинкой в океане юмора, которая могла развеселить и тонкого ценителя и человека, готового гоготать над самой нехитрой шуткой.

И вот уже Ладников забыл, что еще несколько минут назад в его руках была баранка, что рядом с ним сидит Гурген, а позади Риль и Мосенин, что он, Ладников, в шестой раз едет мимо Знака... Ладников смеялся. Сначала тихо и сдержанно, потом громко и, наконец, безудержно захохотал, взмахивая руками, хлопая ладонями по сиденью и бессильно роняя голову на грудь.

И Гурген, раздувая ноздри, хватал воздух в неудержимом смехе. Его верхняя губа почти касалась горбатого носа, высоко обнажая зубы. Гурген мотал головой, словно хотел вытряхнуть эту совсем некстати попавшую смешинку.

И Мосенину было уже не до страхов перед неизвестным. Он звонко смеялся.

Ладников, закатившись в очередном взрыве смеха, вдруг увидел в зеркальце Риля. До него не сразу дошло то, что он увидел. Риль чуть улыбался грустноватой улыбкой. И эту улыбку он словно нарочно выдавливал из себя.

- Почему... Ха-ха-ха! Ты... ха-ха! Это же дьявольски... ха-хаха! Смешно...

И вдруг Ладникова охватила тревога, и он заорал Рилю:

- Да смейся же наконец!