Смех под штыком

Пируют донцы; толпятся, сидят вокруг сдвинутых в ряды столов, заваленных снедью, обнимаются:

— Христос воскрес!

— Заиграла алая кровь казацкая! Берегись, хохлы!

— Выгнать хамов с Тихого Дона, чтобы и духу их тут не было!

— Не отсырел ешшо в пороховнице порох!

Рвут оркестры «казачка», скачут в присядку усачи. Вихрем налетают порывистые звуки боевой песни «Славьтесь казаки», гикают обезумевшие от хмеля и медных звуков рубаки.

В особняках, тут же, веселятся офицеры.

— За всевеликое войско Донское!

— За атамана Краснова!

Плавно, как волны, нарастают звуки казачьего гимна:

«Всколыхнулся, взволновался
Православный Тихий Дон,
И послушно отозвался
На призыв монарха он»…

— Христос воскрес!

— Кровь за кровь!

Ожесточение белых. Расслоение казаков.

Чугунными колоннами пришли в Ростов германские отряды в касках — «дорогие гости».

Э-эх! За широкой спиной немецкого солдата никакие большевики не страшны — так гуляй же плеть, р-руби шашка!

Беспорядочно отступали с Дона красные. Тысячные отряды их пробивались к своим. Мелкие — разбегались или сдавались. Но в то время в плен не брали.

Несколько сот шахтеров с женами, детишками погнали по станицам — напоказ ли, как бывало пленных немцев, или подальше от красных, чтобы те не вырвали жертв. Пригнали в Константиновскую станицу, отделили их от жен и детишек, набили в каменные амбары Пустовойтова, оцепили отрядом калмыков и казаков. И когда пленные, мучимые жаждой и голодом, задыхающиеся от спертого воздуха, поднимали вой и напирали в двери, их расстреливали через эти двери из пулеметов. Затем стража выстраивалась длинными рядами до весов с железными досками; кого-то выводили, прогоняли сквозь строй… и волокли полуживых, залитых кровью в особую половину амбара. Ночью выводили толпы пленных к балке, там убивали, кое-как засыпали землей. Некоторые изрубленные расползались из своих могил, пугая по утрам в садах баб и прячась от них, чтобы спокойно умереть в молодой зелени кустов.

Быстро растаяли, исчезли эти пленные.

Немало и казаков ушло с красными. На севере Дона, где нет тучных земель понизовья, нет золотоносных виноградников, выросли красные казачьи полки.

Крестьянская и ремесленная беднота понизовья подалась на Сал: там поднялись на защиту Советов орловцы, мартыновцы, платовцы — донские пасынки.

Иные не отступили, остались: «Ведь пасха, праздник мира и любви, везде целуются. Неужели же они позволят что?»… Как отдохнуть хотелось после нескольких лет жизни в окопах на Западном фронте, где небо и земля сливались в адски-грохочущее, воющее чудовище, разрывавшее людей в клочья! Как хорошо стало жить без мысли о смерти, стерегущей каждую минуту, жить в своей хате, около молодой жены, среди милой шаловливой детворы! На кого их покинешь? Как радовали весенние лучи солнца, нежная зелень садов, полей! Как приятно было снова приняться за привычный труд!..

И раскаялись они потом, да поздно… Их трупами щедро удобрялась земля…

Донской атаман Краснов, избранный в начале мая Кругом опасения Дона, спешно набирает армию, обучает молодых казаков: война, — как война, и для нее нужна армия.

Восстание на Кубани.

Восстание переметнулось на Кубань. Там подняли казаков корниловцы, в рядах которых шагали генералы, всех чинов офицеры, крупнейшие политические деятеля империи, юнкера, студенты, гимназисты, ребятишки-кадеты.

И вспомнили козаки, что они — потомки запорожцев, перед которыми трепетала панская Польша, султанская Турция. Так неужто они подчинятся «хамам»?

— Кровью козацкой полита земля кубанская! Поколениями защищали мы свой край от набегов азиатов, гибли в плавнях, заедаемые тучами комаров; осушали болота, насыпали дамбы, загоняли в берега своевольную Кубань, отвоевывали у нее жирные плодородные луга и поля! Не отдамо!

— Но эти «хамы» говорят на языке козаков, они пришли из той же Полтавщины, Екатеринославщины, Херсонщины.

— Нет, не отдамо!

— Да ведь земля-то не ваша! Земля «азиатов». И они, и «хамы» сложили голов здесь не меньше чем вы! Пятьдесят лет проливалась здесь кровь! Кубань богата, щедра. Всем хватит, только трудись, но не нужно угнетения.

— По коням, козаки, за ридну Кубань!

Бежали иногородние целыми станицами, усадив в кибитки выводки детей, прихватив на дорогу небольшие запасы продуктов. Белые вступили в Новороссийск. Расстреляли много тысяч раненых, больных красноармейцев; не пощадили и сдавшихся.

Под гром оркестров, перекатывавшийся по горам гулким эхом проходили отряды белых в Черноморье, забирали малодушных, отказавшихся от борьбы, и прописывали им шомполами на спине мудрость жизни, украшали виселицами деревушки.

Ушли из Кубани красные. Офицеры спешно набирают армию. Выросла, откормилась на кубанских хлебах Добровольческая армия. Гордо подняла голову:

— Довольно поиграли в «ридну» Кубань, «тихий» Дон! В Россию! В Россию! Добить красных! Взять Москву!

А для этого нужна большая армия. Армия Донская, армия Кубанская, армия Добровольческая. Война — как война.

Возрождение Красной армии. Новая тактика борьбы.