Смех сфинкса. Танец обсидиановой бабочки

Лис невольно протянула руку и уже хотела прикоснуться, как вдруг резко отпрянула в сторону, прямо на острые лучи. Что-то внутри её не позволило ей совершить этот грех, и она, истекающая кровью от безжалостных и жестоких уколов, летела прочь. Её мучила совесть: как могла она покушаться на такую красоту, как позволила своим мыслям течь в таком направлении, опуститься до такого святотатства. Вскоре ее окутал мягкий приятный туман, успокаивающий душу и очищающий тело. Исчезли капельки крови, затянулись раны от уколов, но в душе все еще оставалась обида и недоумение. Она пыталась забыть пережитое, наслаждаясь полетом, всем телом отдаваясь пушистому туману и мягкой черноте ночи. Когда совсем успокоилась, паря в поднебесье, то поднимаясь ввысь, то опускаясь с головокружительной быстротой, услышала голос: «Ты прошла испытание и назначаешься Правительницей Тамоанчана, но тебе предстоит еще долгий путь Восхождения.

Для тебя шепчет чёрная ночь,
Накрывая своим покрывалом,
Постарайся в себе превозмочь
Вашу косность теперь. Не отсрочь.
Не довольствуйся лишь только малым.
Слушай сердцем живущий простор
И лови мудрой вечности шёпот,
И привычному наперекор,
Слыша только божественный хор,
Восставай под завистливый хохот.
И когда ты поймешь: я не ночь,
Я – копилка насущных ответов,
То тогда, мира мудрая дочь,
Отгоняя сомнения прочь,
В тьме узришь ты сияние света».

И вдруг ночное небо озарилось ярким сиянием, а его края заискрились разноцветными всполохами. Прямо из самого сияния, откуда-то изнутри вылетел змей. Он летел прямо на Лис, но был еще далеко, и она могла рассмотреть его необыкновенной красоты крылья. Они переливались всеми цветами и оттенками, словно были усыпаны драгоценными каменьями.

Облетев вокруг нее, он свился в клубочек, превратившись в сгусток света, потом развился и опять облетел вокруг нее, поднимаясь вверх по спирали и уносясь все выше и выше. Она даже пожалела, что он так быстро улетел и она не успела налюбоваться им. И тогда он так же по спирали стал медленно возвращаться к ней. Их глаза встретились. В глазах небожителя было столько мудрости, тепла и терпимости, что она прониклась к нему благоговением. Мудрость, переливаясь, проникала в Лис. Она остро ощутила, что именно этого ей и не хватало. Она была так благодарна Змею за его щедрость, что слезы выступили у нее на глазах и скатились на щеки. Он легким плавным взмахом хвоста смахнул ее слезинки, и они, превратившись в жемчужины, полетели на Землю, оставляя за собой светящийся след. Лис услышала голос:

– Эти жемчужины знаний вернутся к тебе, и ты их найдешь на земле спустя века. Но найдешь их не сразу и не вместе. Сначала одну, а потом вторую. Труден твой будет путь, но у тебя хватит сил. Я буду поддерживать тебя во всех твоих земных жизнях.

Вдруг эти жемчужинки, рассыпавшись на мириады мелких осколочков, моментально поднявшись вверх, улеглись на животе змея, превратившись в рисунки и иероглифы. Одно изображение отделялось от другого пальмовой рощей, как две цитаты абзацем. Лис смогла понять, что содержится в этих текстах, хотя они и были написаны на языке суйва. Когда она их усвоила, змей свернулся колечком, застыл и превратился в браслет. Она почувствовала прикосновение холодной змеиной кожи на своей руке и открыла глаза. Бабушка Чан надевала на руку ей обсидиановый браслет.

– Бабушка, я точно такой видела сейчас во сне! – поспешила ей сообщить Лис.

– А это он и есть.

– Но это же твой браслет, – возразила Лис.

– Теперь будет твой. Пришло время передать его тебе.

– На нем такое написано!

– Сейчас ты забудешь это, и вспомнишь, когда придет время. Пройдёт время, и ты сумеешь прочесть, что здесь написано. Я тебя обучила этому языку, когда ты спала. Это знание внутри тебя, и проявится вновь, когда придёт время.

Лис рассматривала изумительной зелени обсидиановый браслет, инкрустированный мельчайшими кусочками разноцветных камней, имитирующих рисунок змеиной кожи и фантастические крылья, сложенные по бокам.

– Бабушка Чан, он точно такой, каким я его видела во сне.

– Сон – это тоже наша жизнь, только вторая.

– Значит, Змей может ожить. Он такой был добрый и красивый. Мне жалко, что он застыл.

Лис, глядя на браслет, сравнивала обсидианового Змея с тем живым, который парил в небе.