Смех сквозь слёзы. Юморески от Чичера Колымского

Тут из иномарки вылезла женщина и девочка лет пяти с маленьким ведёрком в руках.

–Поиграй здесь,– указала мать дочке на ящик с песком, а сама в будку, намереваясь при необходимости “пустить слезу”.

Выводя в протоколе закорючки, чёрт бы их побрал! Иваныч услышал звон монеты о пустое ведёрко. Он ещё не догадался в чём дело, но его интуиция…О-о-оо! Эта интуиция! У Иваныча она особая. О такой говорят:” Хороший нос за неделю кулак чувствует”.

–Чей ребёнок?– вскрикнул Иваныч.– Ре-бё-нок чей? Уберите!

Всё закончилось тем, что иномарка с лёгкой царапиной на крыле, с протоколом об аварии и с полным ведёрком железных рублей укатила дальше. Иваныч остался ни с чем,– вроде бы как смену и не работал. А тут начальник на “канарейке” вот он. Заначка у Иваныча всегда при себе

–Молодец, Иваныч! Хорошо работаешь,– шурша о карман купюрами, похвалило начальство и укатило в сторону следующего пикета.

А вы говорите, у гаишников доходное место. Как бы не так! Иногда кровными приходится расплачиваться. Вот так- то вот.

–А как же операция “Чистые руки”?– по простоте душевной спросите вы Иваныча. Не задумываясь, он ответит:

–Мыть нужно обязательно! К чистым рукам деньжонки лучше липнут.

Сказка про белого бычка

( Только не для детей! Боже упаси!)

Жили-были старик со старухой. Не где-то там, ”у самого синего моря” или “в тридевятом царстве”. Нет. Совсем рядом в Тульской области, а может быть даже в Рязанской.

Прошлой весной принесла им бурёнка телочка – ну точь- в- точь из сказки: белый, до того милый, до того пригожий,– всем на загляденье. На выгоне зелёную травку щиплет, спокойно – ни одну курицу или другую какую животину не тронет. А начнёт резвиться и так это ножками чудно и забавно взбрыкнет, что старуха, наблюдая за ним из окна, кончиком фартука смахнёт набегавшую слезу умиления.

–Что ты, старуха?– спросит старик.

–Эт…я так, старик, -промолвит старуха, отводя взгляд в сторону.

Возвратился как – то старик из гаража, пригорюнился, буйную голову повесил.

–Что закручинился, старче?– спрашивает его старуха,– не весел и песен не поёшь.

–Да как же мне не кручиниться, старая,– отвечает ей старик , потупив очи до долу.– Конь мой верный сдыхает… Вот-вот копыто откинет. На чём ездить буду?

Старуха аж в лице переменилась. Во всей округе ,хоть на двадцать, хоть на пятьдесят километров кинь лошадей давнёхонько она не видала. Какой Конь?!

–Какой! Какой1-взмолился старик.– Да “Москвич” мой сломался, в крестовину его мать!– заругался старик и стал темнее ночи. Начали со старухой думать – гадать, где бы денег достать…на ремонт. В селе сейчас легче прошлогоднего снега добыть, чем взять в займы…

–Пенсия…– заикнулась было старуха.

–Да что там твоей пенсии? ! …На два ржавых болта только и хватит,– резонно возмутился старик и закручинился пуще прежнего. Не оттого закручинился он, что не знал, где взять денег, а потому, что уж больно не хотелось пугать старуху крамольными мыслями. Да и самому уж больно жаль бычка. Пожил-то, бедолага, на свете всего ничего,– не более полгода.

– На панель пойду, а бычка не дам резать!– заупрямилась старуха.

–Пойми, глупая,– делает ей внушение старик,– В двадцать лет, когда я сватался, за тебя дали бы не только на “Москвича”, на новенький “Мерседесс”… а сейчас…-старик безнадёжно махнул рукой и принялся точить ножик. Два дня старик точит ножик, два дня старуха ревмя ревет. Наконец, поняла, старая – иного выхода просто нет. Хоть и жаль телочка, а что сделаешь?

Режут, значит, они бычка ( ах, какой был бычок!), везут в Москву продавать. Всё- таки мясо там дороже, рассудил старик, там же купит и запчасти дешевле. Кое-как, с горем пополам ладит своего “коня” (“Москвича- то”). Пуповиной привязал крестовину к горловине, и ещё одну “хреновину” перетянул “морковиной”. В Японии это назвали бы гибкой технологией, а по-нашенски – на соплях. Ага! Трогаются в путь. Старуха, садясь в машину, ворчит, мол, переться за две сотни верст “киселя хлебать”. На месте бы продали, своим людям, пусть дешевле, зато бычка вспоминали бы дольше. Как – будто чувствовала, старая, что в белокаменной с ними приключится неладное.

Едут они, значит, не спеша, поторапливаются. Ага! Пяти верст не дотянули до Кольцевой дороги, вдруг та “хреновина с морковиной” хрясь! возьми да и лопни, будь она неладна. Остановились на обочине, а старуха и говорит (вот как душа её чуяла):

–Не протухло бы мясо,– а сама уголком платка слезу вытирает. Опять ей, видно, бычок вспомнился.

–Смотри, ещё накаркаешь…в крестовину мать,– заругался старик. Хвать большущий гаечный ключ и… шасть под машину… ремонтировать, значит.