Смех Циклопа

Он морщится, она читает это как: «И вообще, вряд ли он знает больше, чем сказал. По-моему, он не кривит душой».

Она косится на свой сжатый кулак.

Даже если он говорит правду, он мне не нравится. Мне доставило бы удовольствие его отдубасить, мне очень нужна разрядка.

В знак неодобрения Исидор приподнимает вторую бровь.

Они встают, готовые уйти.

– Вы нашли решение моей загадки? – спрашивает Феликс, прежде чем проводить их к двери.

– Загадайте еще раз.

– Человек ищет сокровище. Перед ним перекресток двух дорог. Он знает, что одна ведет к сокровищу, другая к дракону, то есть к погибели. Каждую дорогу сторожит рыцарь, он может подсказать, как быть, но один хронический лгун, другой правдоруб. Можно задать один-единственный вопрос. К кому из двоих обратиться и что спросить?

– Чего тут думать? – говорит Лукреция. – Попросить любого рыцаря показать, какая дорога ведет к погибели. Не важно, к кому обратиться, к лгуну или к правдивому, ответ непременно укажет путь к кладу.

– Неплохо, – говорит Феликс. – Почему вы не позвонили и не сказали ответ?

Журналистка усмехается.

– Потому что он пришел мне в голову только сейчас, когда я услышала вашу ложь.

162

«Пожилая дама регулярно вносит на свой счет внушительные суммы. Однажды директор банка, не выдержав, спрашивает ее:

– Не могу не поинтересоваться, откуда у вас столько денег. Чем вы зарабатываете на жизнь?

– Очень просто: я заключаю пари.

– Пари столько приносят? Что это за пари?

– Например, я ставлю 10 000 евро, что у вас квадратные яйца.

– Вы шутите?

– Нисколько. Если вы согласны, завтра я приду с адвокатом и со свидетелем, проверим, права ли я.

Директор соображает, что это легкий способ выиграть кучу денег.

Назавтра дама приводит адвоката, входит в кабинет директора, расстегивает ему ширинку и изучает в лупу его хозяйство.

– Что ж, мсье, я проиграла пари. Завтра я принесу вам 10 000 евро.

Директору совестно забирать у нее столько денег.

– Не надо, мадам, забудем это смешное пари.

– Не переживайте за меня, я поспорила на 100 000 евро со своим адвокатом, что войду в кабинет директора банка, расстегну ему ширинку и залезу ему в трусы, а он не даст мне по рукам, а потом будет иметь довольный вид».

Из скетча Дариуса Возняка «Жизнь-жестянка».

163

Кладбище Монмартр.

Исидор и Лукреция бредут среди надгробий.

– Знаете, что я думаю, Лукреция? Скоро мы завершим наши поиски, ничего не найдя: ни BQT, ни убийцы. Первое расследование в моем романе тоже кончится неудачей.

– Это огорчит и нас, и ваших читателей. Хотя это что-то новенькое. Очень современно!

Небо над ними хмурится.

– Ладно, я пошутил. Я не стану опускать руки, Лукреция, это не в моем стиле.

– У вас есть план «Б»?

Ветер нагоняет тучи, в ветвях деревьев начинается шум.

– Знаете, как я поступал в молодости? Проверял какую-то формулу, и если она не срабатывала, делал в точности наоборот.

– Какова же противоположность нашего расследования?

Они идут по участку с захоронениями аристократов. Мимо пролетают несколько воронов с антрацитовыми крыльями.

– Не думаю, что Феликс лжет. Он сказал правду, и теперь мы не знаем, как быть. Мы искали BQT, нашли последнее место, где она находилась, и уперлись в тупик. Значит, надо отказаться от прежних методов, теперь они не принесут результата. Надо вывернуть задачу наизнанку. Исходить не из истории жертвы и не из истории орудия преступления. Мы должны встать на точку зрения… убийцы.

Лукреция подходит к крохотной могиле Левиафана и кладет на нее маргаритку.

– Сейчас, дорогая Лукреция, я задам вам вопрос, не приходивший нам в голову с самого начала расследования. Почему грустный клоун грустный?

Перед ними высится склеп, на котором перечислены двадцать членов семейства.

– Что-то я вас не пойму, Исидор…

– Отгадаем мотивы грустного клоуна – поставим ему капкан. Это как мышеловка с кусочком сыра.

Лукреция тяжело вздыхает.

– Значит, вместо вопроса «откуда смех?» надо спросить «откуда грусть?».

Неподалеку утирает слезы женщина, навещающая могилу.

Они идут по проходу между надгробиями.

– Я здесь родилась, – говорит Лукреция, – отсюда моя грусть. Отсюда же мое особенное отношение к смерти. Поэтому мне всегда хотелось утвердиться среди живых. И поэтому я люблю приходить сюда, на место моего первого преступления – появления на свет. Здесь же меня впервые наказали – бросили.

Журналист понимающе кивает.

– А что вызывает грусть у вас, Исидор?

– Система с большой буквы «С». Я анархист, не выношу подчиняться. Даже иерархия в партии анархистов не для меня. Я все отвергаю: бога, господина, профсоюз, партию, группировку. Всю жизнь я боролся с мелким начальством, всю жизнь сопротивлялся системе, где есть контролеры и контролируемые. Сплошь и рядом произрастают естественным образом начальники вместе с поклоняющимися им придворными.

– Короче говоря, вы не желаете играть в принятую в обществе игру, не приемлете его…

– Лицемерия? О да. Я вывожу лицемеров на чистую воду, а они на меня ополчаются.