Смехачи Мейерхольда

На войне не до смеха, однако ирония, сатира порой помогают пережить тяжёлые дни. Пропагандистская картина «Новые похождения Швейка» считается одной из лучших комедий на военную тему. В архиве Алексея Толстого сохранился оригинал по каким-то причинам неопубликованной рецензии. Там писателем дана краткая характеристика каждого артиста. Про исполнителя роли Гитлера сказано: «Мартинсон создал великолепный гротеск, рисунок его остёр, смел и едок».

Полностью рецензию Алексея Толстого приводит Сергей Юткевич в своей книге «Человек на экране». Сам же режиссёр пишет: «Актёр Мартинсон не побоялся приняться за выполнение этой трудной и мало приятной в человеческом и общегражданском смысле задачи: воплотить облик чванливой и злобной марионетки, хвастливого и в то же время трусливого фанфарона с постоянным револьвером-протезом в правой руке, судорожно корчащегося в предчувствии скорой, справедливой и грозной расплаты. Созданная им фигура возбуждала не только весёлый смех, но и гадливое омерзение»^{164}.

После выхода фильма Сергей Александрович любил при случае ввернуть, что попал в список личных врагов Гитлера.

Кстати, легенда об этом списке упорно бытовала в народе. Хотя, сами понимаете, сколько людей можно было туда включить. Наверное, всё-таки немцам было не до составления подобных документов. Имейся они — давно бы уже опубликовали. Однако какие-то разрозненные бумаги находились. В частности, сразу после войны к отцу моего товарища художнику Александру Житомирскому, работавшему тогда в журнале «Фронтовая иллюстрация», зашли два офицера. Они недавно вернулись в Москву из Германии, где им пришлось разбираться в материалах архива главного пропагандиста рейха Геббельса. Там действительно попадались фамилии людей, которых требовалось «найти и повесить». Среди них фигурировал и Житомирский, делавший сатирические коллажи с «участием» рейхсминистра пропаганды. Художник добивался удивительного сходства с хромоногим карликом, изображая его в виде обезьяны с непременным микрофоном. В результате оказался в списке «личных врагов» под № 3 (после диктора Юрия Левитана — сводки Совинформбюро — и писателя Ильи Эренбурга — автора острых публицистических материалов). Возможно, эксцентричный комик Мартинсон тоже вызвал гнев фашистских агрессоров.

В 1948 году Сергей Александрович нанёс Гитлеру третий удар, сыграв его в фильме, простите за каламбур, «Третий удар». Картина режиссёра Игоря Савченко посвящена битве советских войск за освобождение Крыма. У Сергея Александровича здесь совсем маленькая роль. Его бесноватый персонаж появляется в одном эпизоде: узнав о том, что советские войска уничтожили две его армии, фюрер от злости рассвирепел, сорвал ордена с кителя генерала, сообщившему эту весть, и влепил тому оплеуху. Фильм делался по канонам социалистического реализма, излишнее комикование тут недопустимо. Всё сыграно «на полном серьёзе».

Заполняя многочисленные анкеты, в графе о социальном происхождении Сергей Александрович скромно указывал «Из служащих». Он благодарил судьбу за то, что его специальность не требует усиленного отбора по «партийной линии» и прочим советским критериям. В работе артиста главное талант — или он есть, или его нет. Талант Мартинсона делал его востребованным «на всех фронтах», только успевай. Он старался успевать, работал много и энергично. Театр, кино, а с ростом популярности комик всё чаще стал выступать на эстраде.

В конце 1943 года сатирик Николай Адуев специально для него написал монолог «Исповедь негодяя». Подробнее о нём поговорим позже, «в мирное время», сейчас же коснёмся фрагмента «на злобу дня». Рассказывая о страданиях артиста, который часто вынужден играть всякого рода прохиндеев, Сергей Александрович обращался к зрителям:

«Казалось, моему отчаянию не было предела. Казалось, не было границ у авторов и худруков для изображения всё больших и больших пороков; но сегодня наконец настал мой день! Сегодня я могу с твёрдой уверенностью сказать, что самое страшное позади — Я СЫГРАЛ ГИТЛЕРА! Вы, понимаете, товарищи — да, да, я смело говорю «товарищи» — ничего подлее, хуже, гаже, гнуснее мне никогда не придётся играть. Всё, что я делал до сих пор, всё, что я буду делать отныне, — всё это будет детскими игрушками, и мои душевные страдания прекратятся. После того как я сыграл Гитлера — давайте мне что хотите! Убийцы будут мне казаться заблуждающимися молодыми людьми, воры и растратчики — просто рассеянными чудаками, мошенники — невинными младенцами, прохвосты — ангелами. Всю ненависть советского гражданина, всё искусство советского актёра вложил я в дело изображения мерзкой гадины, которую мы не только ненавидим, но и презираем, и которая сейчас, шипя и огрызаясь, уползает на запад, в своё змеиное гнездо, преследуемая и кромсаемая армией нашего великого народа. Я верю, вы поймёте, как противно мне было влезть в его кожу, и оцените наконец мою самоотверженность!»^{165}