Смело, товарищи, в ногу! (СИ)

      Августа и Вальбурга поклялись, что дети точь-в-точь такие же, как и были при рождении в прошлом. Два семейных гобелена также подтвердили, что на свет появились Френк Лонгботтом и Регулус Блэк. Беллатрикс не с чем было сравнивать, но малыша Реардена Лестрейнджа мама и папа любили просто так.

      Все находящиеся в поместье маги смотрели на меня, как на Божество во плоти. Мы договорились все вместе никогда не рассказывать новорождённым, что они родились в результате ритуала. Да, назвали в честь погибших родственников. А то, что очень похожи, так всякое бывает среди родни. В любом случае, дети не вспомнят свою предыдущую жизнь, так что пусть проживут новую жизнь счастливо, без груза прошлых ошибок и обид.

      Мы ждали, пока школьники сдадут экзамены и разъедутся по домам. Мы собирались захватить власть летом, пока вовсю шла подготовка.

      Абраксас полностью выздоровел, неделю кутил в Лондоне, радостно объясняя всем желающим, что «не дождутся его смерти, пусть выкусят», и регулярно отмечался в разделе скандалов. Он чувствовал себя настолько замечательно, что победил в ежегодных гонках на фестралах и на глазах у изумлённой публики выкушал полный победный кубок шампанского. Неожиданное выздоровление он приписал чарам юной любовницы, которую резво притащил откуда-то из Франции. Помимо любовницы он осчастливил ещё несколько определённых заведений и в итоге примчался обратно в поместье с «весёлой болезнью» наперевес. Заявив, что от банального триппера никто не умирал, Абраксас покорно терпел издевательства Снейпа и глотал противные зелья. Он всё так же держался молодцом и при каждом мочеиспускании орал на всё поместье: «Мари, детка, это того стоило»!

      Когда через три дня болезнь прошла, все облегчённо вздохнули. Зря, потому что неожиданно Абраксас разглядел, что я – симпатичная юная ведьма. Он наплевал на пиетет, с которым ко мне относились все жители моего маленького королевства, и начал активно за мной волочиться. Игорь терпел его двусмысленные комплименты ровно двадцать минут, а потом они подрались, как два пьяных матроса. Вернее, пьян был только Абраксас. Стоял он на ногах неуверенно, но мило тянул «Шарман» с лёгким придыханием в мою сторону. Каркаров ругался на русском, я даже испытала ностальгию и чуть не прослезилась. Абраксас пытался тягаться с великим и могучим русским языком, выкрикивая «фис дёпют» (сукин сын) и «мерде» (дерьмо), но успеха не имел. Игорь навалял ему от души и отправил в глубокий нокаут. Утром старший Малфой удивлённо рассматривал фингалы на своём совершенном лице и выяснял, что случилось накануне. Ему любезно предоставили воспоминания. Когда он вынырнул из думосбора, то был тих и печален. Подумав, он подкатился ко мне с извинениями, но я проникновенно ухватила его за ухо и пообещала, что сделаю его воспоминания о Мари пожизненными. Абраксас испугался, что я так и поступлю, и страстно извинялся. Эпизод посчитали исчерпанным, но Игорь стал настаивать на проведении брачной церемонии. В общем, мы официально поженились. На родовом камне была пущена кровь, её торжественно смешал старший Лестрейндж, он же провёл красивый обряд на заднем дворе поместья.

      Теперь знамя поместья «Розочка» ритуально поднимал и спускал хозяин поместья, Влад Розье. Для меня особенно ничего не изменилось, но мой супруг ходил, расправив плечи. Три дня мы отмечали свадьбу, поместье ходило ходуном.

      На свадьбу явились Барти Крауч-младший и Эдвард Яксли. Они оба работали в министерстве и в тюрьму не попали. Поскольку в этой реальности Игорь никого на суде не выдал, то их участие в войне осталось неизвестным. После ритуала они оба умчались обратно в Лондон, там невзначай болтались с закатанными рукавами, чтобы все желающие могли убедиться в их благонадёжности. Вернувшись в поместье, Барти и Яксли пили и веселились от души. Они принесли секретную депешу, распространённую среди авроров. Там было написано следующее: