Смена климата

Гадать Хасан не любил. Если можно спросить — нужно спрашивать. А Заноза в ответ на предположение о том, что он использовал дайны власти против Харсы, сердито зашипел, вновь напомнив Хасану кота.

— Ты за кого меня держишь? Джейкобу верить нельзя, но мне-то можно. А если б я так делал, было бы нельзя. Ты б пошел со мной, если б знал, что я могу тебя зачаровать?

— Ты можешь.

— Шайзе… в том-то и дело, что нет. Ты что? Ты правда думаешь, что могу?

Хасан пожал плечами.

— Или так, или Харса продаст твои подземелья.

— Он понятия не имел, где мы были. У него баг в системе. Джейкоб не верит… во всё.

— Ни во что?

— Нет. Во всё. А то, во что ты не веришь, не стоит внимания. Он цепкий парень, он смотрит и слушает, и он про свой баг не знает, наоборот думает, что видит больше, чем другие. Но он в увиденное не верит. Поэтому ему насрать. Чувак, он просто не заметил, что мы спустились слишком низко. Он видел, что там другая кладка, камень, а не кирпич, но Джейкоб не знает историю Лондона, и не понял, что это значит.

— Ты что, в голову ему залез?

— Я ко всем в голову залезаю, — Заноза коротко оглянулся на Хасана, — ты сам сказал, что я балабол. Чтобы понять, кто, что думает, дайны не нужны, достаточно быть внимательным.

Он замолчал, и Хасан больше не задавал вопросов.

После довольно долгой паузы, Заноза добавил, задумчиво и негромко:

— Когда много лет имеешь дело с психом, чьи поступки невозможно предсказать, становишься очень внимательным. Даже если этого психа не существует. Телепатия потом — проще яблочного пирога. Ты уже боишься меня?

— Так ты не используешь дайны власти против союзников потому, что не хочешь?

— А это не то же самое, что «не используешь потому, что не можешь»?

— Нет.

— Ну, ок.

* * *

— До конца восьмидесятых мне на хрен никуда не упирались, эти лазы, — рассказывал Заноза, пока они шли по безлюдным, но сравнительно безопасным тоннелям, соединявшим линию метро со старыми подземельями, — всегда хватало «Трубы». Я ее любил. Раньше. Отец много о ней рассказывал, он дружил с Фоулером[7], они в Египте вместе работали. То есть, тогда «Трубы» еще не было, линии глубокого залегания позже появились, но один черт. И во время Блица — ты знаешь, наверное? — она спасла кучу людей от сраных Фау-2. А в восемьдесят седьмом, как раз в ноябре, только восемнадцатого, я спускался на эскалаторе и… шайзе — там был огонь. Огромное огненное облако, как… блин, не знаю, объемный взрыв. Я успел. Прыгнул с эскалатора обратно наверх, в кассовый зал, и смылся, — Заноза мотнул головой. — Три дня по телеку трындели о летающем панке, но, прикинь, не сказали ни слова о пожаре[8]. А я потом чуть из подполья не вышел, заморочившись за то, чтобы все деревянные эскалаторы на фиг поменяли на металлические. Если б на это можно было просто бабла отстегнуть, так хрен ведь там, это ж с людьми надо было перетирать. Персонально, мать их. Убедительно. И все равно я от «Трубы» теперь подальше держусь. Добираюсь до ближайшего места, где можно уйти в старые подземелья, и сваливаю.

— В восемьдесят седьмом в метро не было таких пожаров. Да и вообще, не было. Отдельные возгорания, нарушения техники безопасности, какие-то мелочи, ничего, похожего на объемные взрывы и облака огня.

— Думаешь, я не знаю?

«Летающего панка» Хасан помнил. Слишком много оказалось свидетелей того прыжка, и тема не осталась без внимания. Тийрмастеру пришлось позаботиться о том, чтобы замять дело. Нашлась цирковая труппа, взявшая на себя ответственность за несанкционированные трюки с зеркалами. Циркачей пожурили, оштрафовали, сделали им рекламу, тем все и закончилось.

Вампира, ошарашившего пассажиров метро в час-пик, так и не нашли.

Неудивительно, с учетом его необщительности.

По каменным стенам сочилась вода, отражая свет налобного фонаря. Под ногами хлюпала грязь. На удивление немного грязи. В канализационных стоках бродить приходится по колено в нечистотах, а тут — не страшнее, чем на грунтовой дороге во время дождя.

— Здесь уже безглазы живут, — сообщил Заноза, — чуешь их? Слышишь, как разбегаются? У них слух не хуже, чем у нас, и обоняние… не, ну похуже, конечно. Но все равно. Да только мы не пахнем. Я без понятия, как они нас от живых отличают.

— Они что, чистят водостоки?

— А у них выбора нет. Не чистили бы — потонули бы нахрен. Безглазы — не животные, у них мозги, как у людей, только работают по-другому. Инстинкты, да, как у зверья. Но звери меня не боятся, а эти — ссутся и прячутся.

— Может, если б они тебя разок увидели, перестали бы бояться, — Хасан полагал, что тон его достаточно серьезен, но Заноза круто развернулся и уставился ему в лицо.

— Смейся, смейся! Будь у них глаза, я б мог из них армию собрать. Такой шпионской сети ни у кого в мире не нашлось бы.