Смена церковной нормы? Попытка сравнительного анализа двух духовных движений, у истоков которых стояли священники Александр Мень и Георгий Кочетков (СИ)

В практике отца Георгия и его последователей другие акценты. Например, акцент на примате общей жизни. Духовное движение, общая жизнь, плотная среда общения важнее изучения Писания и традиции, хотя качественное образование - один из основных приоритетов братской жизни. Успешная совместная деятельность. Отец Георгий - уникальное явление в новейшей истории российской Церкви, человек с выдающимися организаторскими способностями. В ПСМБ успешно сочетаются сетевой и иерархический принципы. Однако при акценте на общей жизни с попыткой унификации единство становится важнее свободы, а единомыслие важнее разномыслия и конкуренции идей, соборность важнее личностности. Организованное братство, способное горы свернуть, но яркие личности почему-то во многом рядом с братством, а не в братстве (например, О.А. Седакова и А.И. Шмаина-Великанова не входят в ПСМБ)(53) . Жесткие границы общин и братств (статуса полного члена братства легко лишиться из-за пропусков встреч или несоблюдения ещё каких-либо правил). Во главу угла поставлены миссия и служение. Совместное дело важнее любви, готовой оставить "сто овец ради одной". Можно прийти практически в любую братскую общину и там будет то же, что в других общинах, те же темы обсуждения, те же нормы и правила жизни, те же приоритеты... При этом держание границ - важный принцип общинно-братской жизни. Отец Георгий любит повторять: "нет границ, нет ответственности". Открытость возможна на конференциях или каких-то общих мероприятиях на высоком уровне, но редко можно увидеть небратского гостя на простой общинной встрече или агапе. Братья и сестры в общинах в этом вопросе очень зажаты, они оглядываются на старших. А старшие больше озабочены трансляцией решений, принятых где-нибудь на Большом совете, а не рискованными самостоятельными инициативами. Конечно, есть ещё круги служений - возможность активным людям проявить себя, но руководят этими кругами всё те же старшие, часто не по дару личной харизмы, а по принципу личной лояльности к основателю движения.

Кстати, контрастом с назначением двух "неменевских" священников в храм Космы и Дамиана выглядит ситуация с историей назначения священника Михаила Дубовицкого в храм Успения Пресвятой Богородицы в Печатниках. Конечно, это очень разные ситуации, как разные и сами назначенные священники. Но в первом случае, можно сказать, была некая интеграция двух священников в приходскую жизнь, во втором же случае, отец Михаил Дубовицкий не смог преодолеть резкое отторжение, а братчики не помогли ему сделать это, и точки соприкосновения не были найдены. Естественно, "казус Дубовицкого" заслуживает отдельного рассмотрения и остается за рамками нашего исследования.

Александр Агаджанян замечает, что отец Александр Мень и его последователи более "инклюзивны" и менее "селективны" в своей пастырской и огласительной практике. Принимают всех, кто приходит. Тогда как подход отца Георгия Кочеткова более "эксклюзивен" и более "селективен", он нацелен на "создание гомогенной церковной субкультуры". Кто не соответствует стилю и нормам жизни (или не хочет измениться соответствующим образом), вынужден уйти. При этом резкий поворот жизни, конверсию (обращение) и транзит (быстрое дальнейшее движение "вперед и вверх") для человека, желающего всё резко поменять или "начать с нуля" способно совершить именно ПСМБ. Автору известно много случаев, когда люди за сравнительно короткое время восстанавливали в себе человеческий образ, искаженный грехами и страстями, собирали свою разбитую жизнь (например, после развода или карьерного краха) и обретали новые смыслы бытия. В пастырском плане можно сказать, что отец Георгий как бы предлагает включиться в строительство братской жизни, т.е. уже начатого, не своего (предполагается, конечно, что братская жизнь станет своей). У отца Александра это своё остается и имеет неотчуждаемое значение. Например, Марианна Вехова говорит: "он искал нам не только друзей, невест и женихов, но и врачей, репетиторов, редакторов, издателей, юристов, консультантов, и не перечесть всех, - искал, как любящий отец, встревоженный проблемами и болезнями детей... Как только успевал?"(54) Т.е. обретение себя и своего, личное движение, духовный и интеллектуальный рост - всё это было очень существенно для отца Александра как пастыря.