Сменить мечту. История попаданки наоборот

На всё согласный Димка коротко кивнул, он обожал, когда кто-то называл меня его мамой. Подмигнув ребёнку, отошла к Фролу, который протягивал мне рисунок лебединого браслета, распечатанный на принтере.

— Если есть что поправить, поправляйте. Нужно ваше одобрение и я отправлю пластину на лазерную резку.

— А что, заказчик объявился? — я вдруг поняла, почему Димка скачет козликом в минуты радостного возбуждения, мне вот тоже захотелось.

— Объявился! Он не только объявился, он, как вы и говорили из всего мною предложенного выбрал перламутр. Рисунок я уже перемасштабировал под размер камня, поэтому и прошу поправить.

Да править-то и нечего, только изгибы повыразительнее сделать.

— Больше не мигает и запищало, — позвал нас Дима.

Не знаю, что я ожидала увидеть, ну, может, какой-либо лак или воск покроет латунь и защитит наши руки, или ещё что-то такое же прозаичное. К действительности ни я, ни тем более ребёнок, готовы не были. Наши запоминалки из затрапезной латуни вдруг стали серебряными! Удивительная магия! Тьфу ты, технология. Сынуля даже рот открыл в изумлении.

Фрол объяснял что-то про процесс гальванизации, и Димка его даже понимал, а я опять сидела и тоскливо думала, что этому миру не нужна магия, во всяком случае такая, как в моём мире. Все маги, развившие свой дар — великие трудяги. А здесь к магии отношение другое. Потребительское. До обидного несерьёзное. В одной из книжек с пометкой “фэнтези”, которые я таки отыскала в Лизиной библиотечке, магия давалась героям легко, гораздо легче, чем мне освоение местной техники, и это при непрестанной поддержке Лизиных знаний. Вот и сейчас, сообразив, что латунь осталась латунью, просто на ней появился тончайший слой серебра, я взгрустнула. На родине так тонко серебрить не умели.

— Ну вот! — Фрол был доволен произведенным на нас впечатлением, и угадывая мой очередной вопрос, активно замотал головой, — о цене не беспокойтесь, серебрение не такая уж дорогая услуга, ею уже и не пользуются, устарела. Это от дядюшки покойного набор необходимых солей остался.

Находится в ювелирной мастерской в одиночестве оказалось довольно неприятно. Фрол выдал мне брелок с тревожной кнопкой, научил пользоваться отпирающим устройством, велел смотреть в монитор, прежде чем открыть и исчез, прихватив с собой Димку.

Часть 28

Прежде всего я начиталась о способах серебрения и успокоилась. Серебрение, это не родирование, покрывать латунь металлом, родственным платине, это как-то не комильфо, как говорит уважаемая Анна Петровна. Надо будет найти способ отблагодарить Фрола за красивый поступок, жизнь подскажет как, нужно только подождать. А затем я пропала, потому что гравировка под микроскопом — это уникальный опыт. Благо, подходящих отходов, подготовленных для переплавки, хватало для экспериментов, но время, всё равно тянулось немилосердно, почти как в больничной палате. Оказывается, я разучилась долго пребывать в одиночестве, вот ведь, раньше меня оно не тяготило, а после того как сорвалась свадьба, даже стало желанным.

От нечего делать немного почитала очередную ерунду про эльфов и увлеклась эскизированием эльфийского лука, образчики которых доводилось видеть в торговых рядах, да и в оружейной при Академии. Как же злили тогда эти занятия, которые были призваны дать практикующему магу возможность оценить вероятного противника. Виды клинков, арбалеты и луки, как мне это не нравилось! Но что поделаешь, традиции. Наш оружейник, гном-полукровка говорил мне ехидненько:

— У тебя выжить в бою только один шанс, детка, насмешить противника и удрать. — И заставлял тренироваться в стрельбе из рогатки, а руну, которой ты противника одарить хочешь, сама, мол, придумаешь. Кто бы мог подумать, что я буду нежностью вспоминать мастера Рвирса, хотя навык этот мне так, слава всем богам, и не пригодился. Но руну, мы с моим наставником, магистром Найветином всё-таки придумали, смысл её сводился к фразе “не обращай внимания, забудь”.

Щёлкнули замки входной двери, немного меня напугав, но из приёмной раздался голос Фрола. Рано они что-то, я настраивалась ещё часа на два одиночества, если только не зайдёт потенциальный клиент. Радостная улыбка померкла при виде грязного и оборванного Димки. На скуле уверенно расцветал синяк, губа разбита, руки в царапинах, на костяшках ссадины, но глаза весёлые и вид, в общем-то, довольный. Глубокий вдо-ох, как учила бабушка, и на выдохе, тихо и внятно:

— Как твои рёбра? Швы не разошлись? — Только бы сдержаться, не вскочить и не начать ощупывать, очевидно же, что это лишнее, но какой-то внутренний бес толкал схватить, обнять, закрыть собой. Сдержаться помог Фрол.

— С ним всё хорошо, Эля, мы были в травмпункте. Ни переломов и сотрясения, не пугайтесь, всё хорошо. Правда.

Всё-таки не выдержала, подошла, обняла осторожно, боясь причинить боль. Димка прижался сам, сильно. Вот оно, моё не-одиночество, сопит мне куда-то под ключицу, весь из себя такой довольный, улыбается. Сумасшедшее обаяние у парня, вот я уже и успокоилась. Магия какая-то, пришла забавная мысль.