Смерч

Голосок ребёнка прозвучал ещё раз, отчётливее. Спустя мгновение стали известны координаты носителя детского пси-голоса.

«Заморёново! Я знаю, где это!» – быстро просигналил Самандар.

Внезапно кто-то посмотрел на пси-солитон Посвящённых, оценивающе, воинственно, озадаченно. Над «морем» ментала просияла призрачная фигура человека с горящими глазами, растаяла.

«Ноги!»

Общий пси-солитон Посвящённых распался на три индивидуальные мыслесферы, поле видения скачком сузилось до пределов города, ещё ниже – до пределов комнаты, вернулось в границы тел. Василий Никифорович ощутил себя сидящим на диване в гостиной. Голова слегка кружилась, рот пересох, как после долгого бега по пустыне.

– Заморёново, Северо-Запад, по Новорижской трассе, – торопливо сказал Вахид Тожиевич. – По-моему, это одна из бывших царских усадеб. Километров двадцать пять за МКАД.

– А Герман, похоже, нас не уважает, – задумчиво проговорил Иван Терентьевич. – Ульяну-то он закрыл «непроглядом», а сына твоего не догадался.

Василий Никифорович сгорбился, обнимая колени.

Парамонов посмотрел на Самандара, встретил его ответный понимающий взгляд.

– Не переживай, Вася, мы их освободим. Кстати, мне показалось или нас и в самом деле кто-то пытался запеленговать?

– Не показалось, – глухо произнёс Котов.

– Ты его узнал? Кто это мог быть? Неужели Рыков?

– Стас.

Парамонов и Самандар снова переглянулись.

– Ты уверен?

Василий Никифорович молча встал, вышел на кухню и вернулся с графином водки и стаканчиками.

– Выпить хочу, поддержите?

– Поддержим-то мы поддержим, – проворчал Иван Терентьевич, – да только пьянство без причины – пережиток прошлого, и от него надо избавляться.

– Пьянство – пережиток прошлого, настоящего и будущего! – назидательно поднял палец вверх Самандар. – Поэтому на работе я не пью. – Он подумал. – И вам не советую.

Василий Никифорович усмехнулся, плеснул ему в стаканчик прозрачной жидкости.

– Ты не на работе. За успех безнадёжного дела!

Они чокнулись. Котов и Парамонов сразу выпили. Самандар понюхал стакан, вздохнул и аккуратно вылил в рот водку. Проглотил, не дрогнув лицом.

– Горькая, однако. Как наша жизнь. Не понимаю, что вы в ней находите.

Закусили ломтиками сыра.

– Предлагаю обсудить наши планы, – сказал Иван Терентьевич. – Да я домой смотаюсь, а то меня там не поймут.

– Наши планы просты, – сказал Вахид Тожиевич. – Найти Стаса и… – Он внезапно замолчал с открытым ртом. – У меня идея, судари мои! Что, если спуститься вниз, в прошлое, и замочить отца Рыкова? Ну, или хотя бы расстроить его свадьбу, чтобы Герман никогда не родился на свет.

– Тебе вредно пить, – проворчал Парамонов. – Близкое прошлое нам недоступно. Ты же сам учёный, знаешь все эти теории и законы.

– Хорошо, тогда давайте захватим в заложники семью Рыкова, его близких.

– У него нет близких, он никого не любит, не ценит и не уважает.

– Хорошо, тогда надо нырнуть поглубже и замочить самого Конкере, вместо того чтобы отправлять его в тюрьму.

– Не пори чепухи, – поморщился Василий Никифорович. – Монарха не смогла уничтожить вся команда инфарха, куда уж нам. Если не будете обсуждать планы, то расходитесь по домам, я хочу побыть один.

Самандар посмотрел на Парамонова, тот кивнул, и оба они растворились в воздухе.

Василий Никифорович посидел немного в расслабленной позе, поколебался немного, глядя на графин с водкой, потом всё-таки решил налить ещё, и в этот момент с дуновением холодного ветра в гостиной появился гость.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга: Котов-старший с графином водки в одной руке и стаканом в другой, и Котов-младший в странном комбинезоне, напоминающем рыбью чешую и кольчугу одновременно.

– Ну, здравствуй, – очнулся Василий Никифорович. – Давненько не виделись. Выпьешь со мной?

Стас, не отвечая, оглядел гостиную, прислушался к тишине квартиры, перевёл непроницаемый, немигающий – незнакомый взгляд на воспитавшего его человека.

– Где Ульяна?

Василий Никифорович усмехнулся, проглотил водку, поставил стакан и графин на стол.

– У Рыкова.

– Почему?

– Это ты у него спроси. Он взял Улю в заложники, её и сына. Кстати, из-за тебя.

– Почему?

– Ему нужен синкэн. – Василий Никифорович кивнул на рукоять меча, выглядывавшую из-за плеча Стаса. – Он хочет обменять Ульяну на «устранитель препятствий».

– Он его не получит.

– Мы тоже так считаем, но у нас не было выбора. Хорошо, что ты пришёл сам. Мы пытались искать тебя в «розе», но безрезультатно. Ты ведь не отдашь синкэн?

– Нет.

– Тогда помоги освободить Улю с Матвейкой. Вчетвером мы легко одолеем Германа.

– Это ваши проблемы.

– Значит, это правда, что ты теперь служишь Монарху?

– Я служу прежде всего себе.

Василий Никифорович покачал головой, глаза его стали печальными.

– Конкере оказался сильнее, мальчик. Ты зря понадеялся на свою силу. Где Маша?

– Не знаю. Мы… разошлись.

– Как это – разошлись? Что это значит? Ведь вы были вместе. Она погибла? Осталась заложницей у Конкере?

– Не знаю.

Василий нахмурился. Взгляд его стал тяжёлым.

– Это плохо. Если из-за наших ошибок страдают наши женщины, значит, мы их не достойны…