Смерч войны

Во время высадки в Салерно Кларк действовал смело и энергично, хотя, по мнению историка сражения при Анцио, в один из моментов «проявил нерешительность, и ему не следовало грузить обратно на суда VI корпус», что сам генерал в своих мемуарах отрицает[907]. Кларку противостояли шесть дивизий, и немцы могли обстреливать десантников с высот, окружавших плацдармы высадки. Удержать их помог сброс почти в прибой трех батальонов американской 82-й воздушно-десантной дивизии, удары по немецким стратегическим позициям бомбардировщиков Северо-Западного африканского воздушного соединения, огневая поддержка 15-дюймовых корабельных орудий и стойкость 5-й армии на береговых плацдармах. «Если бы немцы прорвались к морю, — с присущей ему безмятежностью говорил Александер, — то их появление доставило бы нам некоторые излишние хлопоты»[908]. Союзникам удалось закрепиться только к 16 сентября. Через четыре дня, когда немцы отвели свои войска с юга Италии, их атаки ослабли, а спустя еще одиннадцать дней союзные войска вошли в покинутый противником Неаполь. К этому времени 5-я армия высадила на побережье 170 000 человек и 200 танков, а Монтгомери уже подходил с юга. В сражении за Салерно союзники потеряли 15 000 человек, немцы — 8000, и трудно возражать историку, отметившему «выдающуюся дальновидность, мастерство, инициативность Кессельринга и эффективную боеспособность его войск»[909]. Эти качества немцы будут демонстрировать постоянно в продолжение всей кампании по мере ее перемещения все дальше на север.

Тем временем на другой стороне Италии 1-я канадская дивизия 8-й армии 27 сентября овладела аэродромами у Фоджи и 3 октября подошла к Адриатическому морю. Отсюда, с этих равнин, генерал Аира К. Икер, командующий Средиземноморскими объединенными воздушными силами, мог взять под контроль всю Южную Европу. Уже через три недели американская 15-я воздушная армия охватывала южные районы Германии, Австрии и Балканы и, самое главное, могла бомбить румынские нефтяные промыслы в Плоешти, обеспечивавшие рейх топливом. Самолеты американского 12-го командования воздушной поддержки бомбили немецкие войска в самой Италии, вынуждая их передвигаться в основном ночью. Начиная с весны 1944 года союзники имели в Италии в десять раз больше боевых самолетов, чем люфтваффе, — 4500.[910]

В Неаполе сложилась тяжелейшая обстановка: хлебные бунты, тиф, мафия, нехватка воды, коррумпированные местные власти, проституция (пришлось срочно организовывать специальные военные венерические госпитали), беззаконие, беспорядки и общее падение нравственности. Даже папский легат ездил на машине с крадеными шинами[911]. Серьезную угрозу для дальнейших операций на севере страны создавала немецкая тактика «выжженной земли», разорявшая и без того нищее население. В город нахлынули военные специалисты союзников, полицейские и управленческие эксперты, действовавшие под эгидой Объединенной военной администрации на оккупированных территориях, но потребовался не один месяц на то, чтобы в Неаполе наладить более или менее сносные условия жизни.

Затем союзников ждал Рим: он им был нужен больше по политическим, нежели военным соображениям, все равно будет объявлен обеими сторонами демилитаризованным и открытым городом. Но идти на север надо было по дорогам, фаршированным минами «теллер», железными дисками диаметром в один фут, загруженными двенадцатью фунтами тротила, преодолевая реки с разрушенными мостами и сражаясь за каждые городок и деревню, напичканные минами-ловушками. Отвратительная осенняя погода и Апеннинские горы с пиками высотой до четырех тысяч футов, загромоздившие полуостров на 80 миль в ширину и 840 миль в длину, предоставляли Фитингофу тысячи возможностей для эффективных арьергардных действий и нередко сводили на нет воздушное превосходство союзников. Черчилль как-то сравнил Европейский континент с крокодилом, у которого «мягким подбрюшьем» служит Средиземноморье. Марк Кларк, выступая в телевизионной программе «Мир на войне», сказал по этому поводу: «Как часто мы натыкались на крепкий кулак, хрящи и суставы, а не на мягкий живот, чтобы бы нам ни говорили»[912]. Монтгомери больше пенял на погоду. «Я не думаю, что мы добьемся впечатляющих результатов, — сообщал он Бруку, — пока идут такие дожди. Вокруг нас море грязи, и ничто, имеющее колеса, не рискует съехать с дороги»[913]. Слякоть, дожди со снегом, бураны мучили войска всю зиму 1943/44 года. Свирепствовали многочисленные болезни: пневмония, дизентерия, лихорадка, желтуха, респираторные заболевания, грибковая инфекция, называвшаяся «траншейной стопой» и появлявшаяся в результате того, что солдаты днями не снимали и не просушивали мокрые носки. К концу 1943 года 5-я армия потеряла 40 000 человек в боях. К этому числу надо добавить 50 000 небоевых потерь и, возможно, 20 000 дезертиров[914].

2