Смерч войны

26 мая Кларк приказал Траскотту «оставить 3-ю дивизию и особую группу для блокирования шоссе 6 и начать наступление при первой возможности», а 34-ю и 45-ю дивизии снять с марша на Вальмонтоне и направить в Рим под прикрытием 36-й дивизии. Траскотт был удивлен и писал позже: «Нам следовало все силы бросить на то, чтобы закрыть зазор в Вальмонтоне и уничтожить отступавшую немецкую армию»[949]. Но тогда ему пришлось подчиниться. До конца жизни он не мог простить эту оплошность, говоря: «Удовольствие быть первым в Риме — плохая компенсация упущенных возможностей». В равной мере были раздосадованы генерал-майор Эрнест Н. Хармон, командующий 1-й американской бронетанковой дивизией, и бригадный генерал Джон У. О'Даньел, командующий 3-й дивизией. Алек-сандер узнал о решении Кларка, когда оно уже было принято и отменять его стало поздно. Командующий 15-й армейской группой вряд ли мог что-либо сделать, кроме как незамедлительно заменить Кларка Траскоттом. И он только спросил начальника штаба у Кларка, генерал-майора Альфреда М. Грюнтера: «Уверен, что командующий армией продолжит наступление на Вальмонтоне, не так ли?»[950]. Конечно, Кларк это сделал, но не с теми силами, которые были нужны для окружения Фитингхофа, и его семь дивизий смогли спокойно уйти на северо-восток от Рима.

В период между началом операции «Диадема» и падением Рима 15-я группа армий потеряла 44 000 солдат и офицеров. С этими жертвами было бы легче смириться, если бы немецкой армии не позволили относительно благополучно отойти для того, чтобы продолжить сражения в Центральной и Северной Италии, особенно на мощной оборонительной «Готской линии». Сам генерал фон Фитингоф признавал: «Если бы союзники, как в прежние дни, сконцентрировали усилия на Вальмонтоне, то ослабевшая танковая дивизия «Герман Геринг» не смогла бы сдержать их прорыв. Мы не избежали бы не только падения Рима, но и разделения обеих армий и окружения их основных сил».

В мемуарах Александер написал: он может лишь предполагать, что Марк Кларк изменил направление своего главного наступления, соблазнившись лаврами популярности, которые принесет падение Рима. Хардинг в этом смысле более категоричен: «Сдвинув ось наступления с востока на северо-восток, он упустил возможность отрезать часть немецких сил, и, я думаю, его как магнитом притягивал Рим»[951]. Мало того, Кларк фактически предупредил Александера о том, что если британцы попробуют прийти в Рим раньше американцев, то он прикажет своим войскам «стрелять по 8-й армии». А после падения Рима — вернее, после довольно организованного ухода из него немцев — американская военная полиция не пускала в город британские подразделения[952]. Как отмечал Хардинг, из-за Рима американцы и британцы, как никогда, были близки к тому, чтобы «подраться».

7

На Тегеранской конференции в ноябре 1943 года Черчилль сказал Рузвельту и Сталину: «Тот, кто возьмет Рим, завладеет всей Италией». Он был не совсем прав. Падение Рима означало лишь один из этапов в длительной и кровавой борьбе за полуостров. Если бы Рим пал осенью 1943 года, то это могло стать значительным событием в истории Второй мировой войны. Но произошло это слишком поздно, и перед высадкой в Нормандии, и зафиксировалось в хрониках как малозаметный эпизод. Вся итальянская кампания превратилась в интермедию, нужную прежде всего Черчиллю, верившему в то, что победа на Апеннинах откроет новые возможности в Югославии, Австрии и Франции, с чем были не согласны Маршалл и Объединенный комитет начальников штабов. Преследование Александером немцев, отступавших на север, к «Готской линии», создававшейся между Ла-Специей и Пезаро, называли и «топорным», и «нерешительным», а один историк включил эту «погоню» наряду с кампанией в Северной Африке в число «самых примечательных неудачных союзных операций Второй мировой войны»[953]. На самом деле, немцы смогли отвести свои войска к «Готской линии», но нельзя забывать, что на 1 июля 1944 года они уже имели, по оценке Хардинга, восемнадцать — двадцать одну дивизию против четырнадцати пехотных и четырех бронетанковых дивизий союзников. Кроме того, они располагали серией небольших фортификационных линий: «Альберт» за Перуджей и Кьюси, укрепрайоны перед Аре-цо и Сиеной, «линия Арно», защищавшая Флоренцию и Биббиену. Их надо было преодолеть до «Готской линии».