Смерч войны

Герр Гитлер говорил, что при взрыве бомбы 20 июля его спасло провидение. Я думаю, что с чисто военной точки зрения мы можем с ним согласиться. Для союзников было бы тяжело на завершающем этапе борьбы лишиться такого военного гения, как ефрейтор Шикльгрубер, вносящего столь значительный вклад в нашу победу.

Уинстон Черчилль в палате общин, 28 сентября 1944 года

1

После дня «Д» и до капитуляции Германии западные союзники воевали в Европе еще одиннадцать месяцев, наталкиваясь временами на фанатичное сопротивление немцев, а в Арденнах отбивая жесточайшее контрнаступление. Здравомыслящие немцы тем не менее понимали, что после разгрома группы армий «Центр» на Востоке и падения Парижа на Западе война, по сути, проиграна. Это продемонстрировали и генералы, организовавшие покушение на Гитлера, чего они и не пытались делать, когда положение на фронтах их устраивало. Бросить Фалезский «котел» фельдмаршала фон Клюге заставило вторжение союзников на юге Франции, начавшееся 15 августа 1944 года высадкой войск численностью 86 000 человек только лишь в первый день (операция «Энвил»). Разговоры о секретном сверхоружии могли еще как-то воздействовать на простых солдат, но старший офицерский корпус знал истинное положение дел. Степень веры в вооруженных силах Германии в Гитлера и победу была тем меньше, чем выше звание было у немецкого офицера. Исключение составляли закоренелые нацисты-генералы, такие как Вальтер Модель, Фердинанд Шёрнер и Лотар Рендулич.

Ссылки нацистов на то, что они продолжали сражаться, пытаясь спасти своих жен и дочерей от советских варваров, имели хоть какой-то смысл в пределах Восточного фронта. Но они с неменьшей ожесточенностью сражались и на Западе после завершения операции «Оверлорд», и Макс Гастингс находит объяснение этому факту в том, что немецкие генералы — офицеры СС, прусские аристократы, кадровые вояки и обыкновенные функционеры — «перестали задумываться о своем будущем и рутинно исполняли привычные обязанности»[1186]. Исполнять приказы всегда легче и безопаснее, чем действовать самостоятельно. Об этом им напомнило и неудавшееся покушение на фюрера: оно бросило на них тень подозрения и показало одновременно жизнестойкость Гитлера. К тому же все они осознавали, что так или иначе причастны к преступлениям нацистского режима.

Британская разведка располагала собственными доказательствами оппортунизма немецких генералов, полученными от них же самих, и потворства преступлениям против человечности, особенно на Восточном фронте. В период между 1942 и 1945 годами одно из подразделений Секретной разведывательной службы (СИС) — МИ-19 — подслушало и записало 64 427 разговоров между пленными немецкими генералами и другими старшими офицерами, о чем они даже не догадывались. Эти беседы давали представление о том, что действительно думали высшие военачальники Германии о войне, Гитлере, нацизме и друг о друге. И главное, откровения военнопленных опровергали утверждения генералов вермахта, будто они ничего не знали об издевательствах нацистов над евреями, славянами, цыганами и другими «недочеловеками», сваливая все на СС.

Объединенный следственно-допросный центр (Combined Services Detailed Interrogation Centre) располагался в Трент-Парке, великолепной усадьбе семейства Сассун недалеко от Кокфостерс на севере Лондона. Здесь содержались немецкие старшие офицеры, попадавшие в плен к союзникам. Среди них были, например, генерал Вильгельм фон Тома, захваченный в Эль-Аламейне, генерал Ганс Юрген фон Ар-ним, изловленный в Тунисе, и генерал Дитрих фон Хольтиц, сдавшийся в Париже. В центре работали сотни стенографисток, расшифровщиков, переводчиков, звукооператоров помимо подставных лиц и провокаторов, которые должны были разжигать дискуссии[1187].