Смерч войны

Галланд сравнивал Me-109, имевший дальность полета 125 миль, с «собакой, посаженной на цепь: лает и кидается на врага, но не может его укусить». В результате воздушные схватки в чудесном летнем небе 1940 года происходили, в основном, над «адским углом» — районом южного Кента вокруг Фолкстона, Дувра и Лимпна, ближе всего расположенном к Франции. Здесь летчиков-истребителей с обеих сторон за время битвы погибло больше, чем над остальной территорией Соединенного Королевства[175]. Инверсионные следы от самолетов в стратосфере, превосходно изображенные Полом Нэшем в 1941 году на картине «Битва за Британию», могли бы показаться даже красивыми, если бы не свидетельствовали о гладиаторской борьбе не на жизнь, а на смерть. За этими боями наблюдали с земли, и, как говорил один зритель, когда британцы сбивали немецкий самолет, в толпе раздавались радостные возгласы и аплодисменты, как на финальном матче за кубок Футбольной ассоциации[176].

«Харрикейн», сконструированный Сидни Каммом в 1934 году, сбил немецких самолетов за время «Битвы за Англию» больше, чем все остальные истребители Королевских ВВС. Он мог лететь со скоростью 324 мили в час на высоте 16 200 футов и был первым британским истребителем, превысившим скорость триста миль в час в горизонтальном полете[177]. Немцы недооценили «харрикейн», полагая, что он уступает Me-110, и жестоко просчитались. «Харрикейн» был даже устойчивее «спитфайра», мог причинить больше ущерба противнику и легче ремонтировался. Четыре 7,7-мм (.303 дюйма) пулемета Браунинга на каждом крыле могли вести концентрированный огонь вне сферы вращения винта. Но все пилоты больше любили «спитфайр», сконструированный Р. Дж. Митчеллом, говоря о нем «she» (она) и никогда «it» (этот). «Она была совершеннейшей леди, — восторгался истребителем ас из Южной Африки Адольф «Сейлор» Малан. — У нее не было никаких изъянов. Она во всем проявляла себя только с положительной стороны. Ее можно было вести в пике до тех пор, пока глаза не полезут на лоб. И она все равно отвечала на любое прикосновение». Другой пилот писал то же самое: «Ничто не совершенно в этом мире, но я считаю, что «спитфайр» был очень близок к совершенству». Для самолета предлагались альтернативные названия — «шру» («сварливый», «строптивый») и «снайп» («язвительный»), но верх взяло слово «спитфайр» (буквально «плюющийся огнем» — вероятно, в значении «огневержец» или «злючка»), как больше подходящее для истребителя. Этим елизаветинским определением вспыльчивого человека стали также называть корабли и скаковых лошадей. Митчелл умер в 1937 году в возрасте сорока двух лет, так и не увидев свое детище в бою. В 1955 году в воздух поднялся последний из двадцати тысяч «спитфайров», собранных в Британии. К этому времени была создана в общей сложности двадцать одна модификация самолета с двигателем жидкостного охлаждения «мерлин» компании «Роллс-Ройс», двухлопастным винтом, пуленепробиваемым ветровым стеклом, приподнятым фонарем для лучшего обозрения и эллиптическими крыльями, и он полностью оправдал панегирики пилотов, ласково называвших его «моей ласточкой» и «волшебной злючкой»[178]. Начнись война в дни мюнхенского кризиса, как поначалу и планировал Гитлер, Британии пришлось бы сражаться без «спитфайров»: авиационное министерство в 1936 году заказало 310 самолетов, но до середины 1938 года не получило ни одной машины.

Именно Даудинг побудил министерство авиастроения поставить на «харрикейны» и «спитфайры» пуленепробиваемые плексигласовые фонари. «Если чикагские гангстеры разъезжают в автомобилях с пуленепробиваемыми стеклами, — сказал он в министерстве, — то почему бы и нашим летчикам не иметь такую же защиту?» Сиденья пилотов даже снабдили бронированными спинками, хотя они все равно находились в нескольких футах от восьмидесяти пяти галлонов высокооктанового бензина[179]. «В нарастающей горячке боя, — вспоминал один из асов британских ВВС полковник авиации Питер Таунсенд, — наши сердца бились все быстрее и наши действия становились все неистовее, но мало-помалу переутомление отупляло чувства и душа немела, не думалось ни о жизни, ни о смерти. Оставалось только одно острое до боли желание: схватить врага в когти и низвергнуть его на землю»[180].

2