Смерш-2

Руководство «Чистилища» состояло из пяти человек — комиссаров, каждый отвечал за один из стратегических уровней. Лидер общения, он же «угол красного квадрата», некто Завьялов, ведал связью комиссаров и «горизонтом решения», лидер-исполнитель — Тарас Горшин — владел инициативой планирования и целеуказаний, а также командовал сетью монад — руководителей обойм высшего уровня, в подчинении у которых, в свою очередь, находились спикеры, руководители оперативных единиц — мейдеров и экстреверов в пять и девять человек. Комиссар по фамилии Боханов ведал службой компьютерного, научного и технического обеспечения, некто Рыков Г. Д. — сектором разведки, а Музыка Г. М. — группой наблюдения и подстраховки. Опять же комиссаров знали, да и то не в лицо, лишь командиры уровней и служб, исполнители же рангом ниже, в том числе и спикеры, вообще понятия не имели об их существовании. И вся эта сложная, разветвленная система «Чистилища» держалась на одном человеке — на Горшине Тарасе Витальевиче, чья жизнь была для всех — тайна тайн…

Матвей потянулся к бутылке пепси, открыл — напиток был теплым и жажду не утолил. Вспомнился старый анекдот, как официант в кафе жалуется бармену:

— Вот посетитель кричит, что вино слишком теплое.

— Врет! — убежденно отвечает бармен. — Я только что долил в бутылку холодной воды…

Матвей улыбнулся, расслабился до состояния дхъяны, когда организму уже не требуется охлаждения, ибо он не чувствует перегрева, и через секунду уснул, оставив «включенной» третью сигнальную систему — сторожевую.

Село Старое на самом деле оказалось не таким уж и старым. Во всяком случае, новых домов, добротных, кирпичных, в большинстве своем двухэтажных и красивых, в нем набиралось, по подсчетам Матвея, около двух десятков. Почти все они принадлежали приезжим фермерам, и Матвей понял, почему местное население озлобилось против новых жильцов: колхоз никогда не построил бы им такие дома.

Коттедж Нестеровых замыкал улицу. Он не был двухэтажным, как другие, зато имел пять комнат и добротную русскую печь с лежанкой. Во дворе — ферма для коров, два сарая, погреб, колодец, небольшой загон для кур и свиней. В саду — вишни, сливы и яблони, шпалера малины отгораживали участок Нестеровых от соседнего. Огород в тридцать соток был засажен картофелем, капустой, луком и морковью, а два гектара пахотной фермерской земли зеленели хлебом и кукурузой. На остальных землях, примыкающих к реке, росла люцерна и травы. Был и луг, где паслись три коровы и конь.

Прибыл Матвей в село в двенадцатом часу дня и застать Лиду дома не надеялся, но сестра оказалась во дворе, готовила для скота корм. Брата она, конечно, не ждала и поверила в его приезд, лишь когда он обнял ее за плечи.

Были слезы, радостные возгласы, улыбки, смех и рассказ о делах. И был обед, на котором присутствовал также Леонид Ильич, муж Лиды, отнюдь не обрадованный приездом шурина. Дети Нестеровых, Настя и Андрей, ученики пятого и шестого классов, еще не вернулись из школы. Леонид, злой и чем-то расстроенный, на вопросы отвечал односложно и невпопад, зато поносил всех и вся, от правительства до соседей.

— Надо уезжать, — подвел он наконец итоги своего недовольства, — житья не стало. Хочу спокойно пожить где-нибудь, никого не видеть и не слышать. — С этими словами он ушел в горницу.

Матвей и Лида — статная, высокая блондинка с тяжелой золотой косой, уложенной в корону, — переглянулись.

— Спать пошел, — тихо сказала Лидия. — У него режим: с двух до четырех дрыхнет, с девяти вечера тырится в ящик.

— А ты? — так же тихо спросил Матвей, отвалившись от стола.

Обед был королевским даже по городским масштабам: копченый окорок, корзиночки с творогом, борщ по-огородничьи, салат из квашеной капусты, с грибами («Шампиньоны в погребе растим круглый год»), расстегаи, творожная запеканка, кисель из земляники. Вина и водки на столе не было. Леонид и Лида алкоголя и сами не признавали, и знали отношение к нему Матвея: «Алкоголь хорошо укрепляет нервную систему, если его не употреблять».

— А что я? — вздохнула Лида, по-бабьи подперев голову кулаком. — Работаю с утра до вечера. А Леша только мешает, ведь за что ни возьмется — скандал за скандалом. Хорошо хоть не пьет, а то было бы совсем худо. В прошлом году вздумали мы на всей площади капусту выращивать. Ну и вырастили — убирать не успевали. Так деревенские повадились воровать. Леша одного-то и подстрелил из ружья. Судить не стали, но разговоры пошли: мол, жадюги, за кочан чуть человека не кончили! А о том, что пол-урожая растащили, никто и не вспомнил. Участковый пригрозил, в следующий раз посадит.

Лидия шмыгнула носом, смахнула слезу, криво улыбнулась:

— Картошку тащат, лук тащат… Леша на все рукой махнул: что мне теперь, в тюрьму идти? А главное, ничего сделать нельзя. Сдали мы зерно, картошку, молоко, получили колхозные чеки, так мало что гроши — и те до сих пор не заплатили! Думали «Ниву» приобрести за них — какое там! А тут еще мотоцикл увели со двора. Сначала бочку солярки, теперь мотоцикл, видно, мало показалось. И ведь участковый знает кто, а попробуй докажи.