СМЕРШ (Год в стане врага)

Девушку звали Зоей. Почему то мне показалось, что иначе ее звать не могли. В моем представлении имя Зоя было всегда связано с образом щупленькой, безобидной и хрупкой девушки.

Зоя как то безучастно посмотрела на меня и опустила голову.

Милая Зоя, почему ты здесь? — хотелось мне спросить ее. Ты, наверное, попала сюда по ошибке? Какой из тебя шпион? Какая ты изменница родины, когда одно дуновение ветерка может сбить тебя с ног. Ты, наверное, чахоточная. Тебе, милая Зоя, наверное очень тяжело дышать…

Зоя, словно, почувствовала мои мысли. На воспаленных ее губах мелькнуло что-то вроде улыбки.

Майор Глазунов медленно приближался к Зое. Он смотрел на нее в упор, как колдун, своими безумными глазами.

Руки Зои задрожали сильнее. Вот-вот и она умрет от испуга. Безумный страх еще шире открыл ее глаза.

Еще секунда, и майор вплотную подошел к ней. Он осматривал ее со всех сторон как то нарочито медленно.

Меня охватила жуть. Все это мне показалось почему то чем то невероятным, сумасшедшим… Нет, не то. Что то большее было во всём этом.

— Так! Так! — закричал неожиданно майор.

Зоя задрожала, даже глаза закрыла.

Голос майора повышался.

— Я не понимаю, почему ты так нахально врешь? Скажи, почему ты так нахально врешь? Я все знаю. Понимаешь ли ты, что я всё знаю.

Зоя хотела что то сказать, но слова замерли на ее устах. Вместо слов из её груди вырвались какие-то несвязные звуки, похожие на стон умирающего.

Майор отошел от Зои на несколько шагов. Глазами он словно старался загипнотизировать ее.

Какие то неясные, нехорошие предчувствия вкрались мне в душу.

Я боялся одного. Если майор начнет бить Зою, она не выдержит, она умрет от страха. Умрет здесь, на моих глазах. А мне не хотелось, мучительно больно не хотелось видеть ее смерть… Какая бы она ни была, но она так же страстно хочет жить, как и я, как и каждый человек! Бог дал ей жизнь…

Если бы на месте. Зои сидел крепкий мужчина, мне, пожалуй, не было бы так мучительно больно. В данном же случае выходит чорт знает что! Здоровенный майор с руками гориллы и с сумасшествием в глазах — и хрупкая, щупленькая девушка…

Майор вторично подошел к Зое.

— Слушай, красавица — опять закричал он — Ты вот говоришь мне, что немецкий солдат, приходивший к тебе, привез посылку от твоих родителей. Мне же известно, что это было совсем иначе. Солдат приходил к тебе за сведениями о поведении и настроениях рабочих в вашем лагере… Я докажу тебе, что это было так!

Я понял, в чем дело. Зою обвиняли в шпионаже. Глупости. Ложь, подлая ложь! Зоя не могла быть шпионкой. Не могла быть! Да и в конце концов, какие сведения могла Зоя передавать солдату? Разве о том, как тяжело жили русские девушки у немцев на каторге? Но это немцы знали и сами, без помощи Зои. Все это блеф, ни к чему ненужный, гнусный блеф!

Наверное, какая нибудь из подруг Зои, завербованная смершевцами, донесла на Зою, чтобы оправдать себя, как агента. Посещение же солдата можно было объяснить, как угодно…

Зачем все это нужно? Зачем между людьми сеять ненависть, презрение, негодование, распри, доносы?.. Зачем заставлять людей убивать друг друга? И та Зоина подруга, донесшая на нее, такая же жертва «Смерша». Завтра ее ожидает то же, что переживет Зоя сегодня.

В документе, который я переводил, не было ничего особенного. Это было написанное на очень плохом немецком языке письмо Зои к какому то господину Миллеру, с просьбой быть любезным, в случае возможности, переслать посылку родителям в Чернигов..

Майор заставил меня просмотреть и все остальные письма и документы Зои.

В комнате было невероятно жарко. Запекшиеся губы Зои шевелились. Она жадно смотрела на стоявший в углу на табурете графин с водой. Ей, наверное, очень хотелось пить, но она не решалась попросить у майора разрешения.

Майор Глазунов подошел к двери.

— Дежурный! Приведите брата арестованной.

Зоя, казалось, сразу не поняла слов майора и спохватилась лишь через некоторое время.

Я забыл про перевод ее писем и наблюдал за ней. Зрачки ее глаз невероятно расширились. Руки дрожали, дыхание стало сдавленнее и реже.

Через десять минут в комнату втолкнули мужчину лет двадцати шести. Чертами лица и всей фигурой он был очень похож на Зою.

Его лицо дрогнуло от ужаса. Он робко опустил голову, искоса посматривая на сестру.

Я не знал, о чем он думал, да навряд ли и он сам это знал. Люди, попавшие в кровавые объятья «Смерша», превращаются в воплощение животного страха. До сих пор мне довелось встретить лишь двух-трех, оставшихся мужественными до конца. Все же остальные — боялись, дрожали… Человек, вообще, располагает весьма ограниченными возможностями поведения…

— Сколько раз к твоей сестре приходил немецкий солдат?

— Я не знаю — робко ответил брат Зои.

— Врёшь!

— Нет не вру…

Майор подошел к нему вплотную. Ребром ладони он ударил его по затылку… Брат покачнулся.

— Говори.

— Я не знаю… Я жил в другом лагере.

Майор еще несколько раз ударил брата Зои.

Зоя, при каждом стоне, вырывавшемся из груди брата, закрывала глаза и опускала ниже голову.

Ее лицо переменилось до неузнаваемости. Она побледнела еще больше.