Смерш и ГРУ посвящается

Сотрудник, представленный Смирнову, назвал свою фамилию — Готье. Это был мужчина спортивного склада, ему было лет 30. Он не знал русского языка, слабо владел немецким, на котором и пришлось изъясняться. Рыба ловилась хорошо. Одна, вторая, третья… Скоро Смирнов выловил уже десять судаков и двух огромных угрей. И вдруг из днища лодки ударил фонтан воды. Вода быстро прибывала, наполняя лодку. Напарник что-то бормотал, озираясь по сторонам. Лодка перевернулась, а Смирнов оказался под лодкой. Он намеревался вынырнуть и отплыть в сторону. Но в этот момент какая-то сильная рука схватила его за ногу и потянула в глубину озера.

«Ловушка», — промелькнула мысль у офицера. Он на мгновение освободился от захвата, вынырнул и набрал воздуха, но в этот момент его снова схватили и потянули ко дну. Он был хорошим пловцом и физически сильным человеком. Открыв глаза, Смирнов увидел акваланг. Он тут же ухватился за шланг и с яростью сорвал с головы диверсанта маску. Тот сразу же освободил ноги. Под водой завязалась борьба. Дыхание у офицера было на пределе. Пытаясь вырваться из объятий аквалангиста, Смирнов нащупал рукой на боку комбинезона какой-то твердый предмет — это был нож. Он начал наносить своему врагу беспорядочные удары. Наконец руки его повисли, и наш офицер пробкой вынырнул на поверхность. Он увидел перевернутую лодку и напарника, плывущего к нему. В этот момент он понял, что Готье тоже соучастник, поэтому закричал с ножом в руке, чтобы он не подплывал к нему, а вызвал спасателей. И только когда он их увидел, то опустил нож на дно и сам поплыл к напарнику. При приближении он заметил, что под его спортивным костюмом находится легкий надувной жилет.

Спасательный катер и лодка Роя подошли почти одновременно. Спасатель, подняв Смирнова на катер, потребовал немедленной доставки его в госпиталь. Подполковник категорически отказался это и потребовал доставить его на виллу к Рою. Все стало ясно!

Разбирательство пришло к выводу, что лодка напоролась на корягу-топляк. Рой с иезуитской гримасой принес извинения и высказывал сожаления, но Смирнов молчал о том, что пережил. О своих добродетелях он подумал: «Чем они отличаются от гитлеровских палачей, только разве трусостью, норовят настигнуть свою жертву из-за угла». Это было четвертое покушение на жизнь представителя советской миссии в Тюбингене.

Предоставим еще слово автору:

«Спустя неделю после провокации на Баден-Зее, Смирнов получил из Центра сообщение о том, что на уровне штабов французских и американских оккупационных войск в Германии сделано представление штабу советских оккупационных войск в Германии о невозможности дальнейшего пребывания в их оккупационных зонах советского офицера Смирнова, возглавляющего советскую миссию по репатриации в Тюбингине. Это обосновывалось утверждением, что Смирнов занимается пропагандой, наносящей ущерб союзникам».

Однако советское командование эти обвинения отвергло как необоснованные, и требование об отзыве было отклонено. Надо было выждать время и завершить свои оперативные дела в связи с предстоящим отъездом и провести заключительные встречи с помощниками. Вскоре Смирнов получил указание прибыть в Берлин — специальная командировка закончилась. Предстояла новая не менее трудная и ответственная работа в системе военной контрразведки…

Герой Днепра и его сын

Мертвые правят живыми.

Огюст Конт

Война — это всегда бедствие. Кто-то из великих мыслителей сказал, как кометы обнаруживаются иногда при затмении, так и герои нередко вызываются неожиданными бедствиями. Военное лихолетье, внезапно обрушившееся на нашу страну 22 июня 1941 года, втянуло в свой кровавый водоворот многих людей: молодых и пожилых, мужчин и женщин, атеистов и верующих…

Война, как говорится, в одинаковой степени или мере облагает данью и мужчин, и женщин, но только с одних взимает кровь, с других — слезы, хотя ради истины надо признаться, что она нередко питалась кровью и слезами одновременно у обоих полов.

Одним из таких вброшенных в горнило испытаний войной был рядовой Чикулаев Гордей Трофимович, ставший потом сотрудником НКВД и МВД СССР. Родился он в 1912 году в селе Чистое Макушинского района Курганской области. Солдат практически с первого до последнего дня войны находился на фронте в матушке-пехоте, постоянно участвуя в боях в качестве пулеметчика.