Смерш и судьба

Мозгов возмущался разрушенным образом жизни граждан разломанной страны, еще недавно заслуженно имевшей славу сверхдержавы. Негодовал из-за появления «бациллы морального разложения» людей в погонах, расцвета военной мафии, строящей себе не дачи, а царские хоромы на фоне хижин большинства честных офицеров и генералов. Он глубоко переживал за разлом цельной системы органов госбезопасности и его головного штаба — Комитета государственной безопасности.

И тогда мне в который раз подумалось: ах, если бы такие, как Мозгов, были у руководства органами госбезопасности или военной контрразведки в тот трагический для страны август 1991 года… Он бы не струсил, как это сделали его отдельные высокопоставленные коллеги, смотрящие в рот болезненно амбициозным политиканам. Они держали нос по ветру, а потому и росли, росли, росли. Но, увы, прошедшие события не терпят сослагательного наклонения.

Честные и чистые граждане не в почете, когда бандитски захватывается власть, как не в почете был и Мозгов после того заседания Политбюро, на котором он спас флот, но ущемил себя.

Адмирала, а потом генерала казнили, таская по перифериям, и долго не замечали, а если правильней — не хотели замечать этого сильного и умного, смелого и честного человека те, кто шел на руководящие посты не из профессионалов снизу, а прыгал с партийно-политических трамплинов Старой площади на должностные пьедесталы Лубянки.

И все же он никогда не бросал, как он говорил, «дрожжей в помойку» прошлой вакханалии. А еще он умел в службе требовать, но не унижать, и тем более не устраивал разносов и казней на эшафотах служебных гильотин.

Он был великодушен, как всякий сильный человек в своем деле. 31 декабря 1998 года Николая Кирилловича Мозгова не стало. Он отошел в Вечность, которая нетленна! Отошел как герой нашего времени! Такие люди — штучное ваянье природы.

Южная группа войск

Большие батальоны всегда правы.

Наполеон

В конце 1969 года мне предложили новое место службы — за границей, в Южной группе войск. Перед отправкой в закордонную командировку начальник Особого отдела КГБ при СМ СССР по ПрикВО генерал-майор Н.К. Мозгов пригласил меня в кабинет и кратко дал оценку работы оперативника. По памяти, уже прилично затертой временем, он выразился примерно так. Поблагодарив за службу, генерал с улыбкой заметил, что, оказывается, и поэты умеют не распыляться и отдаваться нашей службе. А я вот не смог вас обеспечить квартирой. Вы молоды — все еще впереди. Я вас посылаю на передовую Варшавского договора. Ваша группа войск по важности соревнуется с ГСВГ. Там, надеюсь, вы наберете еще больший опыт, что станет стартовой площадкой для профессионального роста. Я думаю, вы не уроните достоинства и чести оперативника-прикарпатца. Закончите там службу, мы с удовольствием возьмем вас обратно…

Мне было приятно, что генерал уделил так много своего рабочего времени лейтенантской персоне.

Сборы были недолгими. Особого имущества за два лейтенантских года не появилось. Весь семейный скарб уместился в чемодане и сумке. 30 декабря 1969 года поездом «Москва — Будапешт» я с семьей — женой Людмилой и малолетней дочерью Наташей — выехали в Венгрию. Сидя в купе, супруга спросила:

— Ты уж прости меня за глупый вопрос… Тебя оставят в Будапеште или направят на периферию?

— Какой Будапешт? Далеко не все лейтенанты начинают службу с европейских столиц. Таких, как я, «без роду и племени», посылают в глухие гарнизоны. Оно и правильно — опыта еще маловато. Он набирается в глухих частях — за колючей проволокой или бетонным забором…

Поезд остановился на станции Чоп. Тут меняли вагонные тележки, переводя их на узкую западную колею. В Чопе, последнем крупном населенном пункте и железнодорожном узле СССР на этой стороне границы, можно было потратить оставшиеся рубли на продукты…

Свисток — и поезд тронулся, медленно приближаясь к мосту через реку Тисса. В коридоре стали скапливаться пассажиры.

— Что случилось? Почему люди покинули купе? — испуганно спросила Людмила.

— Сейчас поймешь. Возьми мелочь — бросим на счастье в реку.

И вот три монетки на счастье, на удачу полетели в реку…

А поезд, покинув мост, увеличил скорость, продолжая лететь навстречу ветру, поднимая за собой пелену сухого снежного свея, нередко горлопаня пронзительными свистками перед станциями, полустанками и переездами.

Проезжая крупные железнодорожные узлы, бросилось в глаза обилие паровозов, в отличие от советских пассажирских зеленых и синих здесь все были черные. Узнавались знакомые марки — узкие «германки» и широкие «венгерки», проходившие на наших дорогах в послевоенное время соответственно сериями ТЭ и ТМ. На первых отец бил рекорды по вождению тяжеловесных товарных составов, на вторых — водил пассажирские поезда…

Через некоторое время вечером наш поезд медленно подплывал к восточному вокзалу венгерской столицы Келети. На перроне, к огромному ликованию жены, семью встретил с автобусом знакомый по львовскому периоду службы комендант отдела майор Усанов.