СМЕРШ «попаданцев». «Зачистка» истории

Ноябрь 1797 года. НПЦ «Дакота»

Логинов

Последнее время при слове «лампа» моя рука невольно тянется к револьверу. А если, не дай бог, она еще и электронная, то на язык рвется нечто авиационно-матерное на русско-командном языке и вспоминаются слова моего первого начальника группы: «Самая эротичная книга на свете — это „Единый регламент технического обслуживания самолета МиГ-23“». Написано суховато, зато очень подробно и полностью про сексуальные отношения техсостава с матчастью. Вот чем-то таким я и занимался последнее время, часто привлекая к этому еще и наших металлургов с химиками. Они, естественно, от этого тоже были отнюдь не в восторге. Да, жалко, что в сутках не тридцать часов. Времени не хватает катастрофически, особенно на свое. Пытался пробить постройку дирижабля, но мне эту затею обрезали на корню. Ну и фиг с ним, пока все равно особо не нужен. Зато когда понадобятся — я на них посмотрю. Грузы громоздкие возить, патрулировать морские границы — лучше не придумаешь. Ладно, проехали на время. Потом все равно вернусь к этому. Тупиковое, говорите, направление? А вы уверены? По стоимости перевозки тонно-километра громоздких грузов посмотреть не хотите? Тем более что соответствующие статьи в ноутах есть, да и месторождения гелия в основном как раз неподалеку от нас расположены. Но это — на будущее. Сейчас важнее другое — дальняя связь. Наши маленькие радиостанции из будущего хороши, спору нет. Но маломощны и недальнобойны, а существующие радиотелеграфные требуют очень серьезной подготовки пользователей для работы ключом. Поэтому и творю, вернее, вместе творим электронные лампы. Для мощных усилителей, без которых существующие ништяки из будущего устойчиво работают в пределах пары тысяч километров.

Лампы ужасно громоздкие, типа — «советские микросхемы, самые большие в мире», с шестнадцатью ножками и двумя ручками. Для чего ручки? А для переноски. Потому что, увидев наши лампы, даже основатель лампового производства в России Бонч-Бруевич упал бы в обморок. Такие у нас получились громоздкие и неэстетичные внешне устройства. А что вы хотели, если вакуум приходится получать с помощью насосов от авиадвигателей, а потом добирать хитрым способом, выжигая в оставшейся атмосфере проволочки неизвестного мне химического состава, созданные «мисс Годдард», то есть Еленой. Но даже при этом вакуум недостаточно высокий и лампы работают не слишком стабильно и не очень долго. Однако работают и даже позволяют получить сравнительно устойчивую связь. Но вся эта работа подтвердила вывод моего начальника: на основе полученных теоретических и практических знаний авторитетно утверждаю — нет более затратного способа получения сексуального удовлетворения. Смех сквозь слезы, ага.

Но сейчас мы запускаем первую радиостанцию дальней связи. Такая комнатка, набитая лампами, керамическими конденсаторами и графитовыми сопротивлениями, насосиками для прокачки охлаждающей воды. Еще одну радиостанцию установили на нашем судне, а третий усилитель ушел в Россию, там его Артофу придется самому собирать по инструкции. Правда и комплект там немного другой — с подключением автобусной рации из будущего, а не нашей базовой, снятой с «Дугласа». Лампы, естественно, тоже самые совершенные — охлаждаемые не водой, а воздухом и «миниатюрные», с два кулака моих примерно.

Поглядывая на часы, переключаю муфту в рабочее положение. Посвистывая и поскрипывая, начинают вращаться насосы и генератор, булькает прокачиваемая вода. Осмотрев работающие механизмы, прикрываю дверь и надеваю наушники. Пока — из будущего. Но схему Голубинского я помню, так что телефонная трубка и сам телефон — на очереди. Легкое гудение в наушниках сигнализирует, что эта «ужасная паропанковская радиостанция», как назвал ее Дядя Саша, работает. Переключаю громоздкий тумблер на передачу и говорю в микрофон:

— Анта, адели, ута. Анта, адели, ута. Прием.

Не помню, где я выкопал эти слова. В «Аэлите» Толстого? Может быть… Но застряли они в моей памяти, и теперь вот стали позывными первой дальней радиопередачи в этом мире. Перебрасываю тумблер в положение «Прием» и жду. Сквозь треск и шорох до меня доноситься ослабленный расстоянием голос:

— …а в канале. Вас слышу. Прием.

— База в канале. Принял. Конец связи.

— Ура! Заработало! Всем налить! — Кричу, срывая наушники, и обнимаю стоящую рядом Елену. Ой, блин! Она на меня так посмотрела, словно тыщщу рублей отняла. Я инстинктивно сразу проверил, все ли у меня в карманах на месте…

Но даже этот взгляд не может испортить мне настроения. Удалось, все удалось. Теперь мы сможем оперативно получать голосовую информацию из любого уголка земли, где будут стоять вот такие комнаты.

Август 1798 года. НПЦ «Дакота»

Динго