«СМЕРШ» ПРОТИВ «БУССАРДА» (Репортаж из архива тайной войны)

Далее Зике сказал, что зондеркоманда «Москва» будет взаимодействовать с 4-й танковой армией, которой и придается.

«Идите и готовьтесь, желаю успехов», — напутствовал меня он.

В зондеркомапде я изучил план Москвы, расположения нужных зданий, портреты деятелей, подлежащих аресту. За два дня до начала войны зондеркоманда на десяти машинах выехала в Польшу в расположение 4-й танковой армии.

22 июня 1941 г. вермахт перешел границу, началась война. Для Красной армии это была внезапность, главная опасность которой заключалась не в неожиданном переходе границы и не в вероломном нападении, а в силе ударной мощи немецкой армии, в ее восьмикратном превосходстве сил и средств на решающих направлениях. Вермахт, особенно танковые войска, наступал смело, дерзко и решительно, окружая войска Красной армии, ломая их сопротивление.

Как и немецкому командованию, мне казалось, что основные силы Красной армии разбиты и молниеносная война близится к завершению. Но по мере того как в упорных боях с большими потерями немецкие войска брали Смоленск, Рославль, Ельню, Юхиов, Малоярославец и другие населенные пункты, эйфория от первых побед постепенно начала сменяться удивлением и даже сомнениями. Ни я, ни германские войска и их генералы не ожидали и не предвидели такого упорного сопротивления русских войск.

К концу осени зондеркоманда достигла Кубинки, а затем и Голицына.

Я в душе уже мечтал побывать в Малых Вяземах, в родовом поместье, что в 7 километрах восточное Голицына, чтобы взять щепотку земли и отвезти на могилу матери, как она завещала. Но взломать оборону ни под Голи-цыном, ни под Нарофоминском немецким войскам не удалось. Здесь их и застигла зима.

С наступлением ранних морозов и обильного снега германские войска, при отсутствии свежих резервов, выдохлись. Командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Бок[34] вопреки мнению Генерального штаба и самого Гитлера приказал приостановить наступление на Москву.

В начале декабря Красная армия неожиданно перешла в наступление, нанеся сокрушительный удар по войскам вермахта, которые начали отступать.

Я, как и вся зондеркоманда, находился в шоке, не ведая и не понимая, что произошло. Танки стояли без горючего и боеприпасов, машины буксовали в наметах снега, солдаты в летнем обмундировании, спасаясь от бомбежки и артиллерийских снарядов, кидались в заснеженные кюветы. Из десяти машин в зондеркоманде осталось только два целых «хорха». Мы слили горючее с разбитых машин и под обстрелом российских штурмовиков двинулись с отступающими войсками назад, на запад. При очередном налете штурмовиков меня ранило в плечо. Я выполз из сугроба, где хоронился от бомбежки, в машине сделал перевязку, выпил стакан шнапса и, превозмогая боль, задремал. В полудреме всплывала реально виденная картина отступления, напоминавшая бегство армии Наполеона: толпы закутавшихся в гражданские одежды солдат, побитые машины, лошади и повозки на обочинах дороги.

В Дорохове в полевом госпитале я попытался обработать и перевязать рану, но там было такое скопление раненых и обмороженных, что ждать своей очереди оказалось бессмысленно. Врач посоветовал мне добираться до стационарного фронтового госпиталя в Гжатске.

В Гжатске в госпитале мне обработали, промыли, перевязали рану и как ходячего раненого поместили на постой в крестьянскую хату на долечивание. Там уже находилось трос обмороженных танкистов. Хозяйку и двоих детей они выселили в баню, а сами, расположившись за столом, всю ночь дулись при тусклой лампе в карты и пили трофейную водку, заставляя хозяйку топить печь. Днем они отсыпались.

В первую и последующие ночи я не мог уснуть: болело плечо и заедали клопы. На очередной перевязке я попросил поместить куда-нибудь, где нет клопов. Но мне ответили: они везде. Вы постарайтесь днем спать, а ночью бодрствовать.

Вскоре строгим приказом игра в карты в госпитале была запрещена во избежание участившихся случаев ссор, драк и даже убийств.

Я наконец приспособился к режиму: днем спал, а ночью читал и смотрел на новую мерзко-азартную игру, придуманную танкистами. Они чертили два круга: один большой, другой поменьше. Каждый ловил клопа — красного солдата Сталина — так они их окрестили, и выпускали в меньший круг, ожидая, чей клоп быстрее выползет из большого круга — тот и выигрывает. Выигравший радовался и резвился, как ребенок, разливая водку.

После излечения в госпитале к концу года мне предоставили отпуск. Побывав на могиле родителей, я вернулся в Берлин. Зондеркоманда к этому времени расформировалась, а меня и двух других офицеров откомандировали к прежнему месту службы, в Абвер.

Главный вербовщик 203-й абверкоманды

Выписка из протокола допроса Ростова-Беломорина в Управлении контрразведки «Омерш» 1-го Белорусского фронта:

Вопрос: Расскажите, чем вы занимались в Абвере после возвращения из зондеркоманды «Москва».