СМЕРШ в бою

Так, в Белоруссии в городе Орша сотрудниками ВЧК удалось выйти на подозрительную гражданку по имени Мария Пиотух. Ее негласно задержали и допросили. Давая показания, она призналась, что является курьером московской резидентуры польской разведки. После беседы ее… «отпустили».

Артузов решил незамедлительно установить за ней плотное негласное наблюдение. По прибытии в Москву девица посетила один адрес, который чекистами подозревался как конспиративная квартира польской разведки. Сразу же после ареста находившихся там неизвестных граждан, оказавшихся агентами польской разведки, многое стало ясным.

В ходе предварительных доопросов они сразу же сдали ряд явочных квартир, на которых принималась и опрашивалась резидентом польская агентура. На одной из таких квартир был задержан Добржинский.

Он тут же признался, что является резидентом польской разведки и работает в Москве под псевдонимом «Сверщ» («Сверчок»). Правда, при предварительном допросе на квартире, где он был задержан, ему удалось убежать – он выпрыгнул в окно и скрылся в неизвестном направлении.

При анализе выданных арестованной агентурой вместе с Марией Пиотух адресов явочных квартир было установлено, что одна из них принадлежит ксендзу Греневскому. Его дома не оказалось, поэтому в его квартире чекисты устроили засаду…

Через несколько часов после воцарения в ней оперативных работников в дверь позвонили. Вошел неизвестный молодой человек высокого роста. Во время его задержания и ему… удалось убежать, но на сей раз недалеко. Во время погони он стал отстреливаться и был смертельно ранен. При личном осмотре трупа в кармане пиджака чекисты нашли удостоверение личности на имя Гржимало, согласно которому он являлся служащим броневых частей Московского военного округа (МВО).

Кроме военного удостоверения, было обнаружено свидетельство о принадлежности его к Московскому охотничьему коллективу. На отдельном листке имелся полный список членов этого общества из числа охотников-любителей, среди которых значилась и фамилия… Добржинский.

Поиск сбежавшего резидента теперь стал более предметным. После получения таких данных задержание сбежавшего было делом времени. Так и получилось – на квартире одного из членов правления охотничьего коллектива он был вторично задержан. На этот раз Добржинского, зная его способности выходить через окна, охраняли более надежно, кроме того, для подстраховки на его запястья надели наручники. Вскоре поляка доставили на Лубянку во внутреннюю тюрьму…

На допросе выяснилось, что он служит политруком на курсах броневых частей и одновременно является членом Польской партии социалистов (ППС). Вместе с тем, он рассказал, что углубленно изучает марксистскую теорию, посещает большевистские митинги и манифестации, знаком с некоторыми партийными функционерами из РКП(б). Потом поляк внезапно замкнулся и наотрез отказался давать какие бы то ни было показания.

После чего с Добржинским стал предметно «работать» сам Артузов. На допросах он больше говорил сам, чем допрашиваемый. Протоколов не вел. Создавалось впечатление, что он выстраивает отношения с ним на равных. Однако чекист, как тонкий психолог, методом убеждения постепенно склонял задержанного к даче откровенных сведений о своей преступной деятельности.

Артузов обратил внимание на то, что Добржинский несколько раз негативно отзывался о руководителе страны – Пилсудском, критиковал установившийся в Польше тоталитарный политический режим, положительно оценивал реальные шаги, предпринимаемые Лениным по нормализации польско-советских отношений.

Все это позволило военному контрразведчику поверить в искренность мировоззренческих взглядов задержанного и осуществить в дальнейшем его перевербовку.

Артузов настолько убедительно построил свою беседу, что поляк согласился перейти на сторону советской власти. Правда, Добржинский заявил чекисту, что готов принять его предложение, но с одним только условием.

– Каким же? – спросил удивленный такой неожиданностью Артузов.

– Прошу задержанных или оставшихся на свободе моих людей, работавших на резидентуру по идейным соображениям, не репрессировать – не расстреливать, несмотря на военное время. Это мое главное и единственное условие.

– Вы сами понимаете, что такие гарантии сразу я вам дать не смогу. Это решается высшим руководством. Вы согласны с моим доводом?

– Согласен…

Через несколько дней контрразведчик от имени руководства ВЧК гарантировал выполнение этой просьбы. Добржинский еще больше разоткровенничался. Он признался, что в действительности является главным резидентом польской разведки в Советской России, и назвал имя другого резидента, действовавшего в Петрограде, – Виктора Стацкевича. По его мнению, он работает на 2-й отдел польского генштаба – военную разведку.