СМЕРШ в тылу врага

Малышев перешел линию фронта в составе группы бойцов разведроты 21-й стрелковой дивизии, направленной из района Старо-Панова для захвата «языка». Маковеенко проводил разведчика, тепло попрощался с ним. Вернувшись в Ленинград, в рапорте на имя подполковника Соснихина отметил: «Во время перехода линии фронта Малышев вел себя исключительно хладнокровно, с большой выдержкой». Добавил в беседе:

— А вот повезет ли ему в дальнейшем, получим ли мы желаемый результат — время покажет.

* * *

…Малышев едва пересек линию фронта, как, практически сразу же, попал в руки гитлеровцев. Солдаты вермахта доставили перебежчика в штаб какой-то воинской части. Там офицер в звании гауптмана с помощью переводчика сразу же приступил к допросу. Офицера вермахта интересовали прежде всего сведения о части, в которой служил Малышев. Однако никаких существенных данных он сообщить не мог, так как согласно измененной биографии разведчика находился в этой части всего две недели. Затем Малышева доставили в вышестоящий штаб, где допрашивал другой гауптман, свободно владеющий русским языком. Спокойно, подчеркнуто вежливо он стал расспрашивать о жизненном пути, близких родственниках, местах прохождения службы в действующей армии. Ответы бойко отстукивал на машинке солдат, сидевший за столиком в углу комнаты.

Владимир отвечал четко, ясно, не отходя ни на йоту от хорошо усвоенной им линии поведения в тылу врага. Этот первый допрос абверовца Малышеву запомнился на всю жизнь.

— Фамилия, имя? — немец строго посмотрел на Малышева.

— Негин Евгений Николаевич.

— Евгений Онегин? Может, сразу назоветесь Пушкиным.

— Такая фамилия…

— А еще другие фамилии.

— Другая… Неверов Евгений.

«Разбирается в русской литературе, — отметил про себя Малышев. — Наверно, из эмигрантов».

— Вот как? Еще и Неверов, — немец скривил губы, сказал: — Мне доложили, что вы перебежчик. Так это или нет?

— Да, так.

— Что же вас заставило перейти на нашу сторону?

— По горло сыт советской властью. Надоело сидеть по тюрьмам. Ничего другого я от власти не получил. Воевать за такую власть я не хотел и не хочу. Искал только случая, чтобы перейти к вам. И вот послали меня с группой разведчиков.

— Как вы оказались в разведке?

— Кому же там быть, как не таким, как я. Однажды выстроили нас. Подходит командир, спрашивает: «Воры, бандиты есть?» Все молчат, кто же признается. А я себя назвал: «Вор-рецидивист Женька Неверующий». «Такой мне и нужен, — говорит командир. — Будешь разведчиком?» А что, правильно рассудил. Мы, воры, люди смелые, рисковые, надежные. Куда надо пролезть-вылезти, умеем, — говорил с рисовкой Малышев. — Вот так я, простой советский заключенный, стал разведчиком.

— Сколько раз сидел? — спросил немец.

Малышев ответил:

— Два.

Хотел сказать — три, но передумал. Нужно соблюдать чувство меры.

— За что?

Малышев помедлил с ответом, а затем тихо сказал:

— Воровал.

— Вот как? У нас не Финляндия — там ворам рубили руку, но порядок и у нас соблюдается. И за воровство премию не дают.

— Вы спросили, я ответил, — обиженно произнес Малышев.

— Где вас последний раз, как говорится, взяли? — спросил немец.

— В Ленинграде. Я там жил…

— За что?

— За воровство, — опять же спокойно ответил Малышев.

По легенде он, Малышев, вор-рецидивист Евгений Негин, который родился где-то в Белоруссии… Реальный же Женька Негин родителей своих не только не помнил, а просто не знал. Его босоногое детство прошло в городе на Неве. С ватагой беспризорников он терроризировал торговок на рынке. Протирая заспанные глаза и ругаясь, беспризорная ребятня разлеталась по базару как воробьи, чтобы потом поодиночке или группой налетать на перекупщицу и вырвать из ее корзинки что-нибудь на зуб или взять «на хапок» у продавца какую-нибудь вещь и бежать с ней на десятую улицу. Вот среди этой чумазой ребятни и выделялся своим проворством Женька Негин. Поначалу он был сявкой — мелким воришкой, а затем поднялся в воровской иерархии на ступень выше: стал щипачом — карманным вором, но промышлял и квартирными кражами. Жизнь уготовила ему судьбу вора-рецидивиста.

Тысячи беспризорников пошли по правильному пути. Нашли свое место в жизни. Но не Женька Негин. Он не желал исправляться. Ему нравилась бесшабашная воровская жизнь, полная риска. А еще он был патологически жаден. Деньги для него были превыше всего в жизни. Ушел же он в мир иной на взлете, когда во время побега из лагеря его сразила очередь часового. Так что в этой жизни пути Малышева и Негина не смогли бы сойтись ни при каких обстоятельствах.

Малышева поместили в лагерь для военнопленных, где допросы продолжали уже офицеры из абвера. Немцы хотели знать все о воинских частях, в которых служил Малышев, о нем самом и сослуживцах, о положении в осажденном Ленинграде. В полном соответствии с заданием Владимир сообщил гитлеровцам, что его призвали в армию в мае 1942 года и направили в 5-й отдельный запасной инженерный полк, где он стал сапером, но вскоре заболел и попал в госпиталь.