Смерть

Но в будущем… Как знать? На перекрестке…
нечаянно… Есть у тебя приятель,
поэт: пусть скажет он тебе, как сладко
над женщиной задумчивой склоняться,
мечтать, лежать с ней рядом — где-нибудь
в Венеции, когда в ночное небо
скользит канал серебряною рябью
и, осторожно, черный гриф гондолы
проходит по лицу луны…

ЭДМОНД:

Да, правда,
в Италии бывал ты, и оттуда
привез —

ГОНВИЛ:

— жену…

ЭДМОНД:

Нет, сказочные смерти,
играющие в полых самоцветах…
Я, Гонвил, жду… Но что же ты так смотришь,
гигантский лоб наморщив? Гонвил, жду я,
ответь же мне! Скорее!

ГОНВИЛ:

Вот беспечный!
Ведь до того, как друга отравлять,
мне нужно взвесить кое-что, не правда ль?

ЭДМОНД:

Но мы ведь выше дружбы — и одно
с тобою чтим: стремленье голой мысли…
А! Просветлел… Ну что же?

ГОНВИЛ:

Хорошо,
согласен я, согласен… Но поставлю
условие: ты должен будешь выпить
вот здесь, при мне. Хочу я росчерк смерти
заметить на твоем лице. Сам знаешь,
каков твой друг: он, как пытливый Плиний,
смотреть бы мог в разорванную язву
Везувия{4}, пока бы, вытекая,
гной огненный шипел и наступал…

ЭДМОНД:

Изволь… Но только…

ГОНВИЛ:

Или ты боишься,
что свяжут смерть твою со смертью… Стеллы?

ЭДМОНД:

Нет, о тебе я думал. Вот что! Дай мне
чернил, бумаги. Проще будет.

(Пишет.)

Слышишь,
перо скрипит, как будто по листу
гуляет смерть костлявая…

ГОНВИЛ:

Однако!
Ты весел…

ЭДМОНД:

Да… Ведь я свою свободу
подписываю… Вот… Я кончил. Гонвил,
прочти.

ГОНВИЛ:

(читает про себя)

«Я умираю — яд — сам взял —
сам выпил»… так.

ЭДМОНД:

Теперь давай; готов я…

ГОНВИЛ:

Не вправе я удерживать тебя.
Вот — пузырек. Он налит зноем сизым,
как утро флорентийское… Тут старый
и верный яд. В четырнадцатом веке
его совали герцогам горячим
и пухлым старцам в бархате лиловом.
Ложись сюда. Так. Вытянись. Он сладок
и действует мгновенно, как любовь.

ЭДМОНД:

Спасибо, друг мой… Жил я тихо, просто
а вот не вынес страха бытия…
Спасаюсь я в неведомую область.{5}
Давай же мне; скорей…

ГОНВИЛ:

Эдмонд, послушай,
быть может, есть какая-нибудь тайна,
которую желал бы ты до смерти…

ЭДМОНД:

Я тороплюсь… Не мучь меня…

ГОНВИЛ:

Так пей же!{6}

ЭДМОНД:

Прощай. Потом плащом меня накроешь.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Та же комната. Прошло всего несколько мгновений.

ЭДМОНД:

Смерть… Это — смерть. Вот это — смерть…

(Медленно привстает.)

В тумане
дрожит пятно румяное… Иначе
быть не могло… О чем же я при жизни
тревожился? Пятно теперь яснее.
Ах! Это ведь пылающий провал
камина… Да, — и отблески летают.
А там в углу — в громадном смутном кресле,—
кто там сидит, чуть тронутый мерцаньем?
Тяжелый очерк выпуклого лба;
торчащая щетина брови; узел
змеиных жил на каменном виске…
Да полно! Узнаю! Ведь это…

ЧЕЛОВЕК В КРЕСЛЕ:

…Эхо
твоих предсмертных мыслей…

ЭДМОНД: