Смерть банкирши

В бурной и богатой событиями жизни господина Вяземского были разные случаи расставания со своими пассиями. Были сцены ревности, слезы, истерики, даже драки. Но вот так! Выгнать, как шелудивого пса. Такого, даже рискуя потерять все состояние, Юрий Петрович простить не мог.

– Это же потеря лица – Уже почти кричал он Павлу.

Видимо водка, которой Вяземский выпил почти бутылку, наконец-то ударила ему в голову.

– Тихо, тихо, Юрий Петрович – Урезонивал пьяного аристократа Павел. – Не все потеряно. Вы вначале определитесь, что вам больше всего хочется, мадам Шнейман или ее капитал?

– И то, и другое. – всхлипнул Вяземский.

– Хотите, дядя Юра, я вам помогу? Так сказать, как земляк и как поклонник вашего таланта.

– Хочу, Паша, очень хочу.

Глава 5. Загадочная смерть.

Уже в такси, нисколько не стесняясь водителя, захмелевшие земляки продолжили обсуждать предстоящую операцию по реабилитации господина Вяземского перед ревнивой банкиршей.

– Ты, главное, не ссы, Юрий Петрович. Всю основную работу я беру на себя – Убеждал Павел Вяземского. – Я в таких переделках уже бывал и кое-что в этом понимаю.

– Но ведь это будет незаконно, – лепетал тот – все-таки проникновение в чужой дом. Разве это не карается законом? Ты-то в этом должен разбираться. Ты же в криминале-то, Паша, профессионал. – По всему было видно, что Вяземский не на шутку струсил и давно уже пожалел, что отважился на такой дерзкий, по его мнению, поступок.

А план многоходового примирения заключался в следующем: в дом войдут они вдвоем. Первым, с гордо поднятой головой, естественно, войдет Юрий Петрович и молча встанет у порога. Павел, представившись личным адвокатом и старинным другом «потерпевшего», закатит речь в его защиту. Обвинит банкиршу в патологической, беспочвенной ревности, деструктивно влияющую на едва еще сформировавшиеся зачатки большой и светлой любви. Потом слегка коснется личности самой Берты Эдуардовны, намекнув ей на причины низкой самооценки. Расскажет о трудной и сложной жизни Юрия Петровича, отдавшего молодость и здоровье службе на благо Родине, почему-то в органах НКВД.

– Вот это не надо – Поправил его взволнованно «чекист», замахав руками. – У нее двоюродный племянник военком.

– Да причем здесь военком. – Не сдавался Павел. – Красиво ведь – НКВД. Она что, побежит к нему запрос делать? Ей что, слова твоего личного друга мало? Тогда немедленно разводитесь с ней, Юрий Петрович. Она вам не пара.

– Так я на ней еще и не женат. В этом-то вся и беда. – Жалостливо скулил Вяземский.

– А может вообще, ну ее на хер, эту банкиршу? – Почти трезвым голосом произнес Павел. – Что, баб больше нет?

– Вот видишь, Пашенька, ты это сам и сказал. Здесь ключевое слово – банкирша, а не баба. Понял?

– Теперь понял.

– Здесь остановитесь – Вяземский похлопал шофера по плечу. – Вот возле этого домика.

– Ни хрена себе, домик – Обернулся водитель – Это целый дворец. Где только «бабки» люди берут?

– Люди воруют. – Назидательно сказал Павел, подняв палец вверх. Ты нас подожди, братан, полчасика. Деньгами не обидим. На вот, держи пока аванс – и протянул удивленному шоферу две пятитысячные купюры.

***

Слегка покачиваясь и скользя по мокрым тротуарным плиткам, друзья подошли к массивным кованым воротам и позвонили. Через ажурную решетку ворот было видно, что в доме не спят. Весь первый этаж особняка был залит ярким светом.

– Похоже в этом доме об экономии электроэнергии вообще не слышали – Пробурчал Павел, еще раз нажимая на кнопку звонка.

– Ты смотри, а здесь не заперто. – Юрий Петрович потянул и легко, без скрипа, открыл калитку. – Вот, негодница Варька, задам я ей завтра. Ушла и двери не закрыла. – Сердито пробурчал Вяземский, но видимо осознав, что для начала надо как-то еще самому здесь утвердиться в качестве хозяина, стыдливо умолк.

– Кто эта Варька?

– Кто, кто. Домработница наша.

– А.. это значит и есть та Варвара, на которую ты, старый кобель, глаз свой склеротичный положил. – Захохотал Павел. – Она наверное знала, что ты придешь, вот двери и не закрыла. Ты же говорил, что она в доме вместе с вами живет, куда же ей, на ночь глядя, уходить. А может мадам и ее выгнала? А что? Скорей всего, так оно и есть. Ладно, пойдем мириться, а то холодно здесь стоять. У тебя в доме выпить-то что-нибудь есть?

– Как же, конечно есть. Пошли

Нетвердой походкой, иногда поддерживая цепляющегося за него господина Вяземского, Павел дошел до ярко освещенного парадного входа и толкнул высоченную, массивную дверь. Она плавно и мягко поддалась.

– Ну, никакого инстинкта самосохранения у этих буржуев, а потом орут благим матом – обворовали, ограбили. А ведь за такие бабки, которые здесь наверняка водятся, легко могут и «прирезать». Вон сколько «нарколыг» развелось.

– Что-то нас даже не встречают? Что это, сударь, за «моветон». Солидный на первый взгляд дом, а манеры и традиции, словно в дешевом, захудалом борделе. Где это видано, заходи кому не лень. Вы уж, «ваше высочество», когда в права вступите, порядок-то наведите. – Балагурил Павел.