Смерть берет их тепленькими

Я решил оставить ее в неведении. В тот давний мрачный год слетело немало голов. И вот сейчас вполне могла слететь еще одна. Конечно, я мог бы прожить и без «Глоуб», но все же старой дружбе пришел бы конец — не сумей я раскопать чего-нибудь сенсационного.

В этот момент навстречу мне двинулась сама судьба в лице Элмера Буша, разодетого в канареечно-желтые брюки, темно-бордовый пиджак и башмаки из кожи аллигатора. С улыбкой, которую могли видеть миллионы телезрителей на рубленом лице, он распростер руки и громко прокричал:

— Тысячу лет не виделись, дружище Саржент!

Я подавил тошнотный спазм и представил его присутствующим; и каждый сделал вид, что выразил больше удовольствия, чем неудовольствия, от появления такой звезды.

— У меня здесь кое-какие делишки, — сказал обозреватель, хлопая меня по спине в надежде, что она обгорела на солнце. Но ожога у меня не было. Я по-дружески стукнул его по руке, применив прием дзюдо, рассчитанный на то, чтобы парализовать ее несколько минут. Но либо он был сделан из резины, либо я утратил прежнюю квалификацию, но Буш даже глазом не моргнул и продолжал: — «Глоуб» считает, что мне имело смысл присмотреться, что здесь происходит.

— А что именно? — Я продолжал сохранять на физиономии дружескую улыбку в качестве прикрытия, чтобы еще раз врезать ему как следует по руке, но он вышел за пределы досягаемости.

— Просто оглядеться… А ты шутник, Пит. Ха-ха-ха! Я читал твои статьи в «Глоуб». События освещены совсем неплохо.

— Спасибо. — Я подождал, пока он нанесет удар. Так и произошло.

— Конечно, ты поставил не на ту лошадь. И потому разозлил местные власти. Сам знаешь, как они чувствительны. Конечно, я никогда не воображал, что газетная писанина имеет какое-нибудь значение, все тотчас ее забывают к выходу следующего номера, но редактору этого не скажешь.

Я понимал, что это его взгляд на вещи. И часто удивлялся, как Элмеру удается избежать линчевания: его статьи зачастую бывали грязнее некуда… разве что для канализации.

— Его еще не приговорили.

— Это случится в пятницу. — Элмер облизал губы. — Я немного поболтал с Гривсом… он мой старый приятель. Познакомились, когда он расследовал случай в графстве Саффолк, еще в старые времена. — Скорее всего, он лгал. Элмер, как все газетчики, стремился подчеркивать свои близкие отношения со всеми подряд, начиная с президента и кончая мелким полицейским чином.

— Он неплохо раскрутил это дельце. Этот ключ! Должен сказать, первоклассная работа.

Я выругался про себя. Лиз была совершенно очарована знаменитостью и слушала его, широко раскрыв свой прелестный ротик. Поэтому я устало буркнул:

— Вы правы, Элмер. Это действительно требует большого искусства: обыскать комнату и найти ключ. Теперь уже не осталось таких полицейских, как прежде.

Элмер почувствовал насмешку. С ней ему не часто приходилось сталкиваться в процессе привычного вынюхивания всяческих деталей, связанных с тайными побегами любовников, разводами и прочими грешками.

— Не относитесь к Гривсу с пренебрежением, — строго заметил он. — Таких не так много… Он мыслящий полицейский с ясной головой. Именно это мне в нем и нравится. Из него лишнего слова не вытащишь, но мне это удается. И я не стыжусь в этом признаться. Я учусь у каждого.

Наступила пауза, мы обдумывали его слова.

Потом я с невинным видом спросил:

— И вы выяснили, зачем Брекстону понадобился ключ, чтобы попасть в комнату мисс Клейпул?

Буш посмотрел на меня так, словно я свихнулся, и презрительно заметил:

— Вы слишком долго занимались связями с общественностью. Он украл ключ у миссис Виринг… Та держала его у себя в столе, кстати, прямо в верхнем ящике, где найти его мог кто угодно. Потом он открыл комнату мисс Клейпул, когда медсестра вышла, прокрался на цыпочках, взял шприц, наполнил его стрихнином, попытался сделать ей укол, но неудачно… Убежал обратно в свою комнату, запер дверь и спрятал ключ в ящик для подушек.

— Разве это не восхитительно! — вероломная Лиз была вся вне себя от возбуждения.

— Стрихнин, — негромко заметил я, — находился в комнате миссис Виринг, а не мисс Клейпул. Как он мог его достать?

— В любое время… когда угодно, — с общительной улыбкой заявил Элмер.

— Вполне возможно. Правда, остается открытым еще один вопрос. Я уверен, вы с Гривсом над ним основательно поработали. Зачем Брекстону понадобилось убивать Элли?

— Чтобы она не дала показания.

— Так ведь она уже показала, что была с Брекстоном в тот момент, когда убили ее брата, разве не так? Какой тогда смысл убивать единственного человека, который мог подтвердить алиби?

Элмер только улыбнулся.

— Я не имею права разглашать детали расследования… пока.

Я был испуган этим заявлением. Ни Элмер, ни Гривс не были круглыми дураками. Может быть, это означало, что полиция намерена попытаться доказать сговор Элли с Брекстоном в убийстве ее брата? В этом случае Брекстон мог попытаться убить ее, чтобы выпутаться самому?.. Нет, ничего не получалось; полиция не настолько глупа. Они или знали что-то неизвестное мне, или блефовали.