Смерть беспозвоночным

— Не скажу, что такое возможно только у нас, в других странах тоже наблюдается, но, боюсь, тут мы впереди планеты всей. Официальный владелец — тот, на кого выписаны документы, — торчит в Швейцарии и занимается бизнесом, машина уже давно продана и до сих пор не зарегистрирована, а в гипсе лежит тот, кому она фактически принадлежит в настоящее время. Лежит четвертую неделю, и тут без дураков, переломал себе кости, слетев с лестницы. Живет он в курортном городке Буско–Здруй: большая вилла — сдают комнаты курортникам. Машина стояла в гараже. Приходящая уборщица, совсем темная баба, упорствует: гараж вымыла, потому как в это время стоял пустой — удобно приводить в порядок, вот она и воспользовалась случаем. Действительно, гараж вымыт, но машины в гараже нет. Ну и какой из этого вывод? Кто в этой машине мотался по улице Винни–Пуха?

С жены я сразу же сняла все подозрения. То, что с компрессом на шее отворило мне дверь, а потом село в «мерседес», наверняка не было женщиной. И я предположила: какой‑нибудь кореш загипсованного? Или сын, брат, сват? И чем он вообще занимается — ну этот тип, в гипсе?

— Его специальность — лечебные травы и поиски подземных вод с помощью лозы. Сельчанам дает советы насчет откорма скота, но помогает и людям, продает лечебные травы, но не признается в этом, потому как без лицензии. Да никто его там и пальцем не тронет, он местному прокурору сынишку вылечил.

— А наемная рабочая сила».

— Трудится какой‑то мужик — сущий мозгляк, худющий, маленький… Подходит вам?

— Как раз наоборот.

— Остальные женского пола. Сыновей у него нет, две дочери, маленькая девочка вряд ли уведет папашкину машину, это, скорее, дело сыночков. Проверили мы и родственников: один из двоюродных вроде соответствует вашему описанию, но у него алиби, все последнее прсмя пребывает на Мазурских озерах, преподает парусное дело, и за последний месяц ни разу не покидал училище. Остальные не подходят.

— Но у них есть знакомые… — упорствовала я.

Гурский скривился.

— Да все старье, вы уж извините. Трое стариков, две немощные старушки. Один старичок бодрый, но седые волосы, бороденка, усы — все настоящее. А тот ваш, подозреваемый, насколько помнится, был без усов и бороды?

— Так кто же тогда это был?

— Вот мы и не знаем. Ищем, конечно. Но это не так просто, а у нас кошмарно много работы. Да и вообще — что он такого сделал? Если бы хоть какой из конкретных подозреваемых! А я ведь целиком полагаюсь на ваши неясные предчувствия, и, того и гляди, окажусь в дураках.

Я огорчилась и даже растерялась.

— Но ведь могло быть и так, — не очень уверенно предположила я, — что машину увел неизвестно кто, а потом она оказалась у громилы с Винни–Пуха. А тот, кто увел, может выглядеть и как отощавший гномик, и вообще быть женщиной. Да нет, я не просто упорствую: думала, для вас это пустяк — раз–два, и все узнали о человеке. А оно вон какой сложностью оборачивается! Ведь не нарочно же я придумала вам лишнюю работу, вот чувствую: тут что‑то не так Сама бы этим занялась, но не ехать же мне в Буско! Может, пошлю кого‑нибудь, — Только без самодеятельности!

— Тогда дайте мне хотя бы фамилии местных жителей, которых ваши люди установили.

— Не помню, могу прислать список, да и, в конце концов, чужой человек на курорте не такая уж редкость.

— Только, пожалуйста, не по почте! Никогда не прикасаюсь к их корреспонденции. Факсом. У вас есть мой факс.

— Хорошо, пусть будет факсом.

— Еще минутку. А все эти проклятые Войлоки, все мошенничества, которыми Поренч шантажировал высокопоставленных обезьян?

Гурский махнул рукой, нетерпеливо и раздраженно.

— Сплошное болото. Никто не станет вызывать контрольную комиссию, но даже издали видно, что на этой почве они свободно могли бы придушить друг друга. Шантаж — ерунда, кто теперь обращает внимание на шантаж, тут никто никому ничего плохого не сделал, самые что ни на есть государственные преступники процветают, им бы даже не хотелось кого‑нибудь убивать, да к тому же четырех человек! На кой им лишнее заботы? Договорились: я ничего не говорил, а вы ни слова не слышали — скажем, как раз в это время отправились к своим подопечным кошкам в сад. Хорошо, раз желаете, пришлю вам список проверенных нами в радиусе километра от вашего проклятого «мерседеса», а вы уж сами ищите своего преступника, вдруг чудом выздоровевшего. Мы не станем мешать.

Я ни минуты не сомневалась, что Гурский всеми силами пытается меня чем‑нибудь занять, чтобы я его наконец оставила в покое…

* * *

Курорт. Буско–Здруй. Санатории, пансионаты…

Когда я думала о курорте, смутно чувствовала: что‑то у меня с этим связано. Не воспоминание, тень воспоминания. Упорно казалось, что мне надо над чем‑то подумать, связанным с курортом, но, как я ни напрягала свои умственные силы, ничего не вспоминалось. Может быть, это как‑то связано с тем, о чем мне говорила нижняя соседка Выстшиков, ведь Эвиного отца поместили в санаторий? Поскольку я постоянно думала об Эве, наверняка и навязчивая необходимость что‑то вспомнить о санатории связана с ней, в данном случае с ее отцом. 11о зачем мне он?