Смерть без работы не останется

— Или грохнули его. В наше время это легко. Вот и думай тут. То ли сидеть и не рыпаться, то ли за дело браться. А то и нас… Ты думаешь, никому не интересно, сколько мы «рыжья» прикроили? Хаза недешево обошлась, а может, у нас еще есть. Он все добрые, пока есть чем поделиться, а потом?

Антон услышал шаги на лестнице и поспешно стал вытягивать свои часы из канала в стене. Очень интересно было бы еще послушать, но рисковать не стоило. Теперь было о чем подумать на досуге. И говорили ведь про Иванова: «полкан», «его бабу завалили». Пусть Быков эту запись послушает, свое мнение составит.

Вставив осколок кирпича на место и смотав провод, Антон прислушался. Оказалось, что кто-то из охранников вернулся к себе в комнату из душа. Наверное, Макс-маленький в спортзал опять ходил.

Шило не подвел, и в субботу вечером он подтвердил свое обещание.

— Какой базар, Антоха! Я сказал! По утряне я тебя захвачу на тачке и заброшу. Ты только не ужирайся там да в дела никакие не встревай. А вечерком встретимся, заберу тебя назад. У тебя баба-то есть?

— А что?

— Ты не болтай там про дела наши. А то ведь бабы любят спрашивать, кто ты, чего ты? Любопытные они.

— Это да, — солидно кивнул Антон. — В бабах ты разбираешься. 

Глава 6

К дому, где жила Татьяна, Антон подошел со сложным чувством. Стоит ли поддерживать с ней отношения, стоит ли давать девушке повод надеяться на то, чего быть не может? Не проще ли, хоть и во вред работе, но оставить ее в покое? Может быть. Но еще Антон чувствовал, что для девушки он значит гораздо больше, чем могло показаться. Она в него не просто влюблена, или ей кажется, что влюблена, для нее Антон как залог ее будущего, как знак, что она порвала с прошлым, что она победит в борьбе с наркоманией, что она вообще выживет. Да, за ней приглядывает Быков, да, ее не позволят больше втянуть в занятие проституцией, но…

Ничего, подумал Антон, просто ей сейчас плохо, у нее сложный период. А когда ей станет лучше, когда прошлое немного отпустит, тогда девушка взглянет на мир другими глазами. Тогда она увидит, что в мире есть много других красивых и просто хороших мужчин, что в мире все еще светит солнце, улыбаются люди, смеются дети. Что мир — это не сутенеры и пьяные похотливые клиенты, что мир — это… МИР!

Он решительно поднялся по ступеням и постучал в дверь.

— А я все думаю, чего это к ней парни не ходят? — послышался за спиной дребезжащий голос.

Антон обернулся и увидел приятную чистенькую старушку в темном платье под горло и цветастом светлом фартуке. Старушка, изогнувшись вбок, с трудом несла ведро с водой. Воспитание подтолкнуло сбежать со ступеней и подхватить ведро.

— Здравствуйте, я друг Татьяны, давно ее знаю. Вы не скажете, она сейчас дома?

— Ну, затараторил, — усмехнулась старая женщина. — Дома, дома. С вечера еще, как со смены пришла, так в комнате порядок наводит. Не дружка ли ждет девонька?

— Да я… — начал было Антон.

— Ты, ты, — укоризненно перебила старушка. — Ты не забижай девушку. Если не врешь, что давно знаешь, так понимать должен, что не сложилась у нее жизнь-то, пожалеть ее надо бы.

Неизвестно, что бы еще наговорила старушка, но тут в дверях показалась улыбающаяся Татьяна. Она защебетала, что еще вчера почувствовала, что Антон должен прийти, что ей так показалось и что, наверное, они родственные души, раз она его так чувствует.

Антон поставил ведро в сенях на лавку, смущенно оглянулся на хозяйку и позволил увлечь себя в комнату.

— Вижу, что у тебя все хорошо, — начал он, когда Татьяна закрыла дверь, и тут же пришлось замолчать.

Девушка с ходу прыгнула ему на шею и прижалась щекой к его щеке, шумно дыша в ухо. Он чувствовал ее мягкую грудь, плоский живот, бедра, чувствовал, как колотится ее сердечко, ощущал запах ее вымытых волос, тела. На какой-то миг ему показалось, что ничего страшного не будет, если он… она ведь сама…

Усилием воли он отогнал эти мысли и попробовал настроиться на отношения брат-сестра. Погладив девушку по голове, он отодвинул ее от себя и в целях безопасности сел на табурет у стола.

— Хорошо у тебя тут, — осматриваясь в чисто прибранной комнате, сказал он. — Все по-деревенски, по-простому. И занавесочки, и скатерть, и салфеточки. Как в детстве.

Татьяна с жалобным видом покрутилась возле него, наверняка решая, что будет, если она попытается усесться Антону на колени. Кажется, она взяла себя в руки и отказалась от этой идеи. Она забралась с ногами на второй табурет и ограничилась тем, что взяла Антона за руку.

— Ты чего так долго не приходил?

— Дела, — коротко ответил Антон, глядя в ее большие глаза. — Ты лучше о себе расскажи. Как на заводе, как самочувствие?

— На заводе хорошо. Там дядька хороший, который начальник участка. Все дочкой зовет и конфетками угощает. Такой смешной… но добрый. И на рабочих покрикивает, чтобы меня не донимали, не приставали. А так… нормально все. Приступы почти прошли. Тут тетка одна стала заходить. Она врачиха…

— Врач, — поправил девушку Антон.

— Че?

— Не «че», а «что», — строго сказал он. — Не «врачиха», а «врач».