Смерть без работы не останется

Антон решил попытаться вытянуть из Шила больше информации. Как его учили: лучше всяких принуждений на откровение толкает недоверие. Это характерная реакция для людей, не сильно обремененных интеллектом. Потому в этой среде и среди детей так легко «брать на слабо». В данном случае Антон решил обвинить собеседника в том, что тот врет, приукрашивает, старается выглядеть солидно в глазах Антона. И он начал осторожно выдвигать доводы недоверия. И Шило с горячностью принялся уточнять и приводить факты. Многое узнал Антон в эту ночь от уголовника, который решил обелить себя в его глазах, заслужить доверие.

Зачем пришел Шило, в общем-то, было понятно. Он Антона побаивался. Побаивался, потому что видел его на арене, побаивался, потому что Антон понравился и Агенту, и Леону. А еще Шило ничего не знал о прошлом Антона, но был уверен, что Леон все выяснил, прежде чем доверять. Значит, доверять стоило. И сегодня Леон фактически всем показал, что поверил Антону. Обычно в таких случаях человека выносили с простреленной головой и укладывали в багажник. И Шило решил подружиться с Антоном, потому что очень остро чувствовал свое шаткое положение в окружении Леона. Верил, что Антон быстро и высоко поднимется. И тогда он не забудет приятеля, который его в эту среду ввел.

Теперь информация была еще и записана. Очень Антону хотелось бросить все и отправиться к себе домой, чтобы убедиться, что на ноутбук пришла информация с передатчика в наручных часах, что все записано. Но придется терпеть и верить в успех.

Шило не врал, что пришел по собственной инициативе. Агент и Леон не знали о его выходке. Более того, Леон, оставив двоих своих парней на улице в машине, строго-настрого приказал пресекать любые контакты Антона с внешним миром. Просто парни попались недалекие. И они не знали о второй двери.

Леон долго молчал, когда они отъехали. И это вызывало определенное беспокойство у Агента. Он мучился еще и оттого, что ему хотелось курить. А Леон запрещал делать это в своей машине. И только минут через пятнадцать Леон приказал водителю остановить машину и выйти покурить.

— Так что ты думаешь по этому поводу? — спросил Леон в пространство, но Агент прекрасно понял, о чем снова зашла речь.

— Антоха человек новый, я не могу, конечно, зуб дать, что он…

— Ты мне песен тут не пой! — резко бросил Леон и повернулся к своему помощнику. — Кто твоих людей перебил, кто это был?

— Леон, ты че! Я ж говорил, что это конкуренты, это пермские хотят…

— Пермские? Слышь, Агент, а ты хреновый, оказывается, агент. Ты что, решил, что я зажрался, что кроме ложки ничего в руке держать не могу, что у меня мозги закисли? Ты забыл, кто я такой! Пермские тут ни при чем!

— Н-ну… я же только предположил… Просто у нас некому наезжать…

— Не о том базар, Агент. Меня очень интересует этот Антоха, и знаешь почему? Потому, что ты его, непроверенного, новенького, неизвестно откуда выплывшего, поставил хазу охранять.

— Так мне Перец про него…

— С Перца спрос будет потом. И ведь дельные вещи этот Антоха нам только что говорил. Сказать, чем он мне интересен? — Леон схватил своего помощника за волосы и рывком пригнул его голову к себе так, что его губы почти касались уха Агента. — Он очень интересно поступил. Он нашел меня, он пришел ко мне с предъявой. Не понимаешь… А я вот понял. Либо парень с понятиями, либо сильно деловой, либо его нам подсунули ребята из уголовки. И Иванов нам не поможет теперь.

— Я же говорю, что в него стреляли, наших в «Олимпии» положили, да еще тут…

— Перечисляешь правильно, выводы делаешь хреново!

Леон отпихнул от себя помощника и, достав из кармана носовой платок, стал тщательно вытирать руки. Шея у Агента была потная и липкая. Помощник, покрутив головой после железной хватки босса, выглянул и позвал водителя. Дальше они ехали молча, думая каждый о своем.

Поздно вечером, когда Леон расхаживал в дорогом халате по своему дому, один из охранников ввел Перца. Судя по тому, что не было доклада охраны, визит был запланирован.

— Ну, что скажешь? — усаживаясь в кресло и кладя ноги на низкий пуфик, спросил Леон.

— Что не полицай, это точно. Никаких ниточек. И школа у него хорошая, зверская. Учили его хорошо, военная у него подготовка, а не полицейская.

— Еще что скажешь?

— С нашими контактов раньше не имел. Ни с кем.

— Ладно, посмотрим, что с ним делать. Поручаю его тебе. Поедешь утром со мной, жратвы ему привезем, выпить…

— Он не пьет. И не курит.

— Значит, здоровым помрет! Я ему скажу, что он в твоем подчинении, а потом подумаем, как его проверить в деле. Митрохе скажи, что нужен мне завтра будет.

Перец кивнул и посмотрел на дверь. Однако Леон не спешил его отпускать. Он сидел с закрытыми глазами, откинув голову на спинку кресла. Желваки на его скулах шевелились.

— Отбери ребят, — наконец тихо сказал Леон. — Тех, кому веришь, как себе. Агента за хобот и в подвал. Делай все, но он мне должен рассказать, с кем снюхался, кого на хазу навел, кто стрельбу устроил. Тряси его как хочешь, но чтобы он живой пока был.

— Понял, — озабоченно ответил Перец. — А с Шилом как?