Смерть демона

Круглое красное лицо Кремера еще больше покраснело. Но этим все и закончилось. Его остановили воспоминания о том, что происходило, когда он трижды привозил Вульфа в полицию. Инспектор запихнул револьвер в карман и сказал мне:

– Пошли, Гудвин. Ничего, разберемся.

Когда я встал, зазвонил телефон. Я снял трубку. Натаниэль Паркер. Голос расстроенный.

– Арчи? Нат Паркер. Миссис Хейзен задержана и обвиняется в убийстве. Значит, об освобождении под залог речи быть не может. Прежде чем увидеться с ней, я хочу поговорить с Вульфом. Мне надо знать, что она сказала ему вчера. Буду через двадцать минут.

– Отлично, – сказал я. – У него как раз соответствующее настроение. Приезжайте. – Я положил трубку и сказал Вульфу: – Паркер будет у вас через двадцать минут.

После чего двинулся в холл одеваться. Кремер следовал за мной.

8

За следующие девять часов у меня было немало возможностей обдумать происходящее. Сначала по дороге в окружную прокуратуру, в полицейской машине, затем из прокуратуры в отдел по расследованию убийств Западного Манхэттена, на Второй улице, а также в минуты ожидания, когда различные представители закона, в том числе и окружной прокурор собственной персоной, думали и гадали, что теперь предпринять.

Все запуталось до бесконечности в тот момент, когда помощник прокурора в три часа дня любезно разрешил мне воспользоваться телефоном. Я позвонил Вульфу. Разумеется, все игры велись вокруг револьвера. Кто, где, когда? Какой именно револьвер? Оба? Если Люси солгала, то насколько?

Из какого револьвера застрелили Хейзена – из того, что служанка видела в его спальне утром, или из того, что Люси принесла нам. Если первое, то Люси – лгунья, а также либо убийца, либо соучастница. Если второе, то кто его положил туда и когда? И еще – зачем? Беда не в том, что ответы отсутствовали. Их было слишком много. И большинство из них создавали у меня впечатление, что Люси одурачила нас.

Первый час меня развлекал помощник прокурора Мандель, с которым я уже был знаком, а также лейтенант из отдела по расследованию убийств. Было ясно, что они не могут решить головоломку с револьвером, только старательно это скрывают. Затем, когда без отрыва от работы мы подкреплялись сандвичами и кофе за столом Манделя, зазвонил телефон, и хозяин кабинета забрал лейтенанта в другую комнату. Когда они вернулись, их подход совершенно изменился. Их больше не занимали револьверы. Они сосредоточились на том, что именно говорила Люси мне и Вульфу. Их интересовали ее точные слова. Мандель позвал стенографиста и велел мне диктовать показания. Разумеется, наши разговоры и до этого тайком записывались на магнитофон, и они собирались сильно повеселиться, сопоставляя мои показания с тем, что я наговорил раньше. Тогда-то я потребовал разрешения позвонить, и меня препроводили к телефону-автомату.

– Это я, – сказал я Вульфу. – Я звоню из прокуратуры. Телефон может прослушиваться. Они закончат со мной разбираться, наверное, к концу недели. Им сначала не давали покоя револьверы, но потом они поговорили с кем-то по телефону, и интерес к оружию вдруг угас. Я решил, что это вас может заинтересовать.

– Я уже знаю об этом, – Голос у Вульфа был вполне бодрый. – Сразу после часа мне звонил Кремер. Револьвер, который мы ему дали, был идентифицирован без труда. Его приобрел отец Люси – Титус Постел – в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году. Из него он и застрелился в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году, пять лет назад.

– Она держала его у себя?

– Это установить не удалось. Я попросил мистера Паркера спросить ее об этом сегодня. Я сам вызвал Сола и дал ему задание.

Мне очень хотелось спросить, какое именно, но я сдержался, ибо нас вполне могли подслушать. Сол Пензер стоит под номером один в списке оперативников, услугами которых мы пользуемся. Берет он гораздо больше, чем любой из его коллег в Нью-Йорке, но работает в пять раз лучше. Я сказал Вульфу, что постараюсь быть к обеду, хотя это от меня не зависит.

Диктуя показания стенографисту, я все время возвращался мыслями к загадке с револьвером. Полиция теперь успокоилась. Мы могли спокойно продолжать в том же духе. Теперь им не надо было рассматривать фантастический вариант, при котором она якобы сначала застрелила его, потом принесла револьвер домой и положила на место, а на следующий день снова взяла и отнесла в машину. Все было куда логичнее. В понедельник Люси забрала револьвер из спальни мужа. Взамен положила отцовский. Застрелив Хейзена, она оставила револьвер в машине. А во вторник взяла второй револьвер и принесла Вульфу в качестве доказательства того, что ее сказка – быль, не подозревая, что у револьверов есть номера и по ним можно установить владельцев. Очень стройная теория.