Смерть денег. Крах доллара и агония мировой финансовой системы

Страхи касательно государственных финансов быстро перекинулись на банки тех стран, которые оказались наиболее затронутыми, и возник цикл обратной связи. Поскольку банки обладали государственными облигациями, любой спад облигаций повлиял бы на банковский капитал. Если банкам требовалась финансовая помощь, государственные регуляторы могли предоставить средства. Но это означало выпуск еще большего числа облигаций, что еще сильнее влияло на кредит под государственную гарантию, а это еще больше ухудшало банковские балансы, порождая смертельно опасную спираль одновременного краха государственного и банковского кредитов. Только новый капитал из внешних источников, чей собственный кредит не потерпел ухудшения, мог прервать этот цикл.

Спустя три года кризисов и цепной реакции решение было наконец-то найдено в виде Евротройки: МВФ, ЕЦБ и ЕС, подстрахованного Германией. МВФ привлек средства, взяв займы у государств с платежеспособными балансами резерва, таких как Китай и Канада. ЕС мобилизовал средства, объединив ресурсы стран-участниц, в первую очередь Германии. Наконец, Европейский центробанк создал фонд, напечатав в необходимом количестве деньги. Члены Евротройки действовали, используя новую мантру банкиров центробанков: «во что бы то ни стало». К концу 2012 г. европейский государственный долг и банковский кризис был по большей части локализован, хотя на восстановление банковских балансов и проведение требуемых структурных изменений требовались годы.

Несмотря на этот переполох, евро, к удивлению многих аналитиков и инвесторов, особенно из США, выстоял достаточно хорошо. В июле 2008 г. евро достиг пика 1,60 долл. и во время кризиса государственного долга оставался в валютном коридоре между 1,20 и 1,60 долл. На протяжении всего переполоха евро всегда продавался по более высокой долларовой цене, чем когда проект стартовал в 1999 г.

С момента ввода в обращение евро также значительно увеличил свою долю мирового резерва. МВФ собрал данные временного ряда, показывающие состав официальных валютных резервов с разбивкой по валютам. Данные за первый квартал 1999 г. показывают, что на евро приходилось 18,1 % мировых размещенных валютных резервов. К концу 2012 г., после трехлетнего кризиса, доля евро возросла до 23,9 % мирового резерва[133].

Такие объективные данные идут вразрез с истерикой, порождаемой евроскептиками, и это позволяет понять, почему к началу 2013 г. пророки гибели евро в большинстве своем онемели по вопросу распада еврозоны. Эти скептики допустили последовательность аналитических ошибок, легко видимых даже на вершине истерии в начале 2012 г. Первый аналитический просчет включал характер нулевой суммы валютного кросс-курса.

Начиная с 2010 г. США запустили политику дешевого доллара, имевшую целью импортировать инфляцию из-за рубежа в форме более высоких импортных цен на энергию, электронику, ткани и другие промышленные товары. Политика дешевого доллара была недвусмысленно выражена в многочисленных заявлениях, включая ежегодное послание президента Обамы конгрессу США в 2010 г., где он объявлял Национальную экспортную инициативу, и речи бывшего председателя совета управляющих Федеральной резервной системой США Бена Бернанке в Токио 14 октября 2012 г., в которой он угрожал торговым партнерам повышением инфляции, если они не позволят своим валютам укрепиться по отношению к доллару[134]. Поскольку США хотели дешевого доллара, это значит, что они хотели сильного евро в долларовом эквиваленте. Почему столь очевидный пункт упустили из виду многие аналитики США, это тайна, но стабильно слабый евро всегда противоречил политике США.

Второй аналитический просчет имел отношение к тенденции объединять одновременные кризисы долга, банковской системы и валют. Аналитики смотрят на непогашаемые в срок государственные облигации в Греции и на слабые банки в Испании, затем беззаботно делают заключение, что евро также должен ослабеть. Это поверхностный вывод: с точки зрения экономики нет никаких противоречий между слабыми облигациями, слабыми банками и сильной валютой.

Наглядный пример – Lehman Brothers. В 2008 г. он был не в состоянии выполнить обязательства по облигациям на миллиарды долларов. Этот дефолт означал конец облигаций, но не конец доллара, поскольку валюта, в которой выпущены облигации, имеет другую динамику, чем сами облигации. Сила валюты больше связана с политикой центробанка и мировыми потоками капитала, чем с горькой участью конкрентных облигаций в этой валюте. Аналитики, которые считали, что европейские банки и облигации и единая валюта подвержены одним и тем же потрясениям, совершили фундаментальную ошибку. Евро мог достаточно хорошо себя чувствовать, несмотря на горькую участь греческих облигаций и банков.