Смерть ей к лицу

— А что с этим? — Я приметила, как он протянул ко мне руку, однако в темноте не разобрала, что он мне протягивает. — Это кровь, — сказал банкир.

— А-а… — выдохнула я и забрала у него пакет.

Потом открыла заднюю дверцу и вылила остатки жидкости на заднее сиденье и на пол. Кровь больше не понадобится. А сам пакет я положила в свою сумочку, которую перекинула через плечо. Затем обулась (холодно все-таки босиком, да и пятки о камешки поистерла). После чего закрыла заднюю дверцу и выпрямилась.

— Доставайте-ка всё, что взяли, — сказала я Лазутину.

Тот как-то суетливо задвигался: вытащил ключи из замка зажигания, ими же открыл багажник, покопался внутри, потом закрыл багажник. И я заметила в его руке объемистый сверток, который в темноте показался мне каким-то бесформенным.

— Фонарик мне, — потребовала я. — А сами переодевайтесь.

— Ага, — оживился банкир.

Я взяла фонарик, проверила его надежность и, довольная осмотром, стала дожидаться, когда Лазутин наконец закончит возиться с одеждой. Когда этот момент настал, я осветила его фонариком.

Банкир был в тенниске, в джинсах и в кроссовках. Из начальника он превратился в спортивного мужичка — такие выходят вечером подышать свежим воздухом. Правда, в очень уж отдаленные места, то есть подальше от человеческого жилья.

— Куда одежду? — деловито поинтересовался Лазутин.

— На заднее сиденье, — ответствовала я.

— Думаете, этого будет достаточно… для трупа? — усмехнулся он, выполнив мое указание.

— Идите-ка сюда, — сказала я, направляясь к краю карьера.

На каменистом склоне я остановилась и посветила вниз, на дно глубокого оврага.

Световое пятно вырвало из тьмы какую-то серую массу, неподвижно застывшую внизу.

— Знаете, что это такое? — спросила я, весьма довольная собой.

Он промолчал. Версий у банкира не было. Ни одной.

— Это негашеная известь, — с мрачным видом изрекла я.

Лазутин продолжал хранить молчание, словно переваривал только что услышанное. Об этом финальном аккорде я ему заранее ничего не сказала — решила сохранить в тайне. Безопаснее так. Уже для собственной моей персоны.

— Надеюсь, я заработала оставшиеся деньги?

Я услышала, как он хлопнул себя по заднице, по всей видимости, намекая, что деньги в кармане — чтобы я не волновалась.

— Мы сейчас сбросим машину вниз — и финита. Всё.

— А мой труп? — встрепенулся банкир.

— В машине.

— Как в машине?! Там же ничего не будет!

— А там он и не должен находиться. Вы химию изучали в школе?

Лазутин закашлялся, словно подавился чем-то. Химию он, конечно, изучал — обязательный предмет, не помню только, с какого класса. Но плохо изучал — это без сомнения.

— Негашёная известь съедает всю плоть. До косточек. От вас просто ничего не остается. Вас сбросили в машине — вы превратились в прах. Всё. Идентификации вы не подлежите. Потому что ничего не останется — сто процентов. Ни зубов, ни косточек. И вместе с тем все улики налицо. А металл негашёная известь не уничтожает…

Лазутин некоторое время молчал. Затем шумно выдохнул:

— Откуда тут эта гадость?

— Черт его знает. Какая-нибудь безалаберная строительная организация сбросила. Или еще кто. И закопать даже не соизволили. Все как положено. Никто не в ответе.

— Ловко, — подвел он черту. — А мы?

— Свалим отсюда. В том направлении (я указала рукой), в километре отсюда находится железнодорожная станция. Та, о которой я вам вчера говорила. Там я оставила свою «Ауди».

Он всё понял. И не стал больше ни о чём спрашивать — тотчас же перешёл к действиям:

— Тогда давайте закругляться.

Я вернулась к машине. Немного подумала и вытащила из салона один башмак Лазутина — решила оставить его в другом месте.

А затем мы с банкиром установили машину на нейтралку, подкатили ее к краю обрыва и, поднатужившись, толкнули вниз.

«Мазда» на секунду задержалась на краю карьера, повисела, раскачиваясь, словно пыталась обрести равновесие, — и полетела в серую массу.

Я думала, что услышу страшный удар, но нет — что-то хлюпнуло, потом как-то противно булькнуло и наконец заскрежетало, будто кто-то принялся мять и корежить металл.

Тяжело дыша, я наклонилась над обрывом и посветила вниз фонариком. Машина почти вся скрылась в негашеной извести, только задок багажника торчал над поверхностью серой каши да колеса задние — по инерции они еще продолжали крутиться.

— Прекрасно, — подытожила я. — В конце концов, если вас будут хорошенько искать, то найдут, куда свернула машина, и доберутся до карьера. Увидят задок багажника и… И всё. Тело в негашеной извести. Ну-ка, возьмите…

Я протянула ему фонарик. И выдала новое указание:

— Светите вниз.

Он так и сделал.

Я прицелилась и бросила башмак Лазутина вниз. И попала точно, куда хотела. Ударившись о камень, башмак подскочил и упал на выступ, где-то в метре от извести. Ну вот. Вывалилась, понимаешь ли, туфля во время падения машины с банкиром. Царствие ему небесное.

Я была весьма довольна своей работой. Стащила с рук перчатки (наконец-то можно от них избавиться), сунула их в сумочку и… И не сразу опомнилась, когда световое пятно исчезло.

А затем прозвучал голос Лазутина. Уже за моей спиной.