Смерть ей не к лицу

— Говорят, нет, но врачи пока ничего не обещают…

Слава Барщак, привыкший к тому, что ему все во всем подчиняются, совершил типичную для таких людей ошибку — перегнул палку. Жена его была обычной слабой женщиной, но Слава не знал (или запамятовал), что существует предел, за которым любой, даже самый слабый человек становится непредсказуем и чрезвычайно опасен. Когда Барщак с сопровождающими бугаями вломился в квартиру, где скрывались жена с ребенком, и стал тащить спящую девочку из кроватки, осыпая бранью ее мать, она, не помня себя, схватила первое, что попалось ей под руку — это оказалась отвертка, — и со всего маху всадила ее продюсеру в живот.

(Тут уже никто не сказал, что во всем виновата тарелка, не разбившаяся в начале съемок. Но все первым делом вспомнили именно ее.) Вечером Володя, режиссер и оператор собрались в номере Антона, чтобы обсудить, что делать дальше. Также присутствовали Марина и от актеров — Андрей Глазов.

— Черт знает что, — потерянно молвил Голубец, ни к кому конкретно не обращаясь. — И еще этот дождь! — со злостью добавил он.

Высокому, плечистому Антону было под сорок, но он до сих пор чем-то напоминал школьника.

Так как по натуре Голубец питал склонность к самоиронии, он носил футболку, где на груди было написано: «Любимый режиссер», а на спине красовалось: «Бессердечный тиран. Руками не трогать. Для некоторых женщин возможны исключения».

— Сильно отстаем от графика? — деловито спросил Глазов.

— Наверстать еще можно, — отозвался Володя. — Меня очень Слава беспокоит.

— Какие у него перспективы? — подала голос Марина. — Он может вернуться на съемки?

— Какие могут быть перспективы с отверткой в печени? — мрачно ответил оператор. — Еще хорошо, что он вообще не склеил ласты.

«А хорошо ли?» — помыслил Глазов, улыбаясь с легкой иронией. Он не выносил Барщака за его самоуверенность и хамство и ни в коем случае не стал бы скорбеть, если бы тот до срока отправился на небеса.

— То, что Славы с нами нет, ничего не значит, — продолжал Володя.

Глазов вопросительно вздернул бровь, но ничего не сказал. Все и так отлично знали, что Барщак всегда был мотором съемок, и говорить, что его присутствие или отсутствие ничего не решает, значило как минимум передергивать.

— Фильм по-прежнему в производстве, деньги на него выделены, и он должен быть снят. Точка, — твердо сказал Володя. — Со Славой или без Славы — неважно. Так как он назначил меня на свое место, координировать съемки буду я.

— Он назначил тебя, имея в виду, что его не будет пару дней, — сладким голосом напомнил Спиридонов.

— Это не имеет никакого значения, — отмахнулся Володя. — Слава в больнице, в тяжелом состоянии, и если он и появится, то разве что на стадии постпродакшн. Я созвонился с Москвой, и генпродюсер подтвердил мои полномочия. Если у тебя какие-то претензии, можешь созвониться с ним сам.

— У меня нет претензий, — спокойно ответил оператор, скрестил руки на груди и с преувеличенным вниманием стал рассматривать потолок.

Однако, когда Марина посмотрела на Спиридонова, он повернул голову и с озорным видом подмигнул сценаристке.

— Этот чертов дождь спутал нам все планы, — пожаловался Голубец. — Надо перекроить план. С завтрашнего дня будем снимать в замке.

— Напоминаю вам, что съемок в замке не так уж много, — не удержался оператор. — Что вы будете делать, если дожди не прекратятся?

Володя пожал плечами.

— Перекроим сценарий и перенесем часть съемок в интерьер или на студию. — Он повернулся к Марине: — Жду ваших предложений по этому поводу. Пока ничего переписывать не надо, но следует быть готовым к худшему.

В тот миг никто еще не мог помыслить, что худшее, которое случится на съемках, окажется таким, что к нему попросту никто не сумеет подготовиться.

Глава 4 Неожиданный поворот

Все интерьерные съемки в замке были завершены за четыре дня, и группа стала ждать, когда прекратятся дожди и можно будет снимать на натуре. А дождь все шел и шел, и не было ему видно ни конца ни края.

Все чувствовали себя уставшими, раздраженными, измученными. Начались мелкие ссоры, которые вскоре перерастали в более крупные конфликты. Перво-наперво подрались две ассистентки, жившие в одном номере «Славы», — одна обвинила другую в краже айпада, и дело дошло до рукоприкладства и выдирания волос.

Затем Наташа Теплова сцепилась с Васей Королевым, который упорно не желал замечать ее чар. Николай немедленно принял сторону красавицы, но у этого парня с внешностью боксера была душа труса, и как только он увидел у своей физиономии кулак Васи, он позорно отступил.

Володя сорвался и наорал на актеров, причем — возможно, не без причины — приплел сюда и Андрея Глазова, который в разборке участия не принимал, а сидел и, холодно щурясь, наблюдал все происходящее со стороны. Решив отыграться, Наташа избрала в качестве мишени Зинаиду и, расхвалив привезенную кем-то «Зубровку», напоила главную гримершу так, что та на ногах не держалась. Узнав об этом, Володя схватился за голову:

— Господи! Зинке же нельзя пить, она сорвется! Как же меня все это достало…