Смерть экс-любовника

Когда кто-то умирает, на следующее утро испытываешь особенное беспокойство. Ночь приглушает боль от потери, и утром ты переживаешь ее с новой силой, выключая будильник или заходя в ванную комнату, когда вдруг ощущаешь холод от кафельной плитки под ногами и вспоминаешь о событии, которое будет преследовать тебя в течение долгого времени. Я читала «Лос-Анджелес таймс», словно желая запомнить произошедшее навсегда, чтобы оно никогда не обрушивалось на меня заново.

Я села за работу – стала составлять счета, за открытки, гадая, как сделать свое занятие более прибыльным, но мои мысли постоянно возвращались к записке Джо, оставленной ею для меня на кофейном столике Дэвида:

У.! Спасибо. У меня все о'кей. Позвоню. Д. P.S. Ты можешь поверить, что он мертв?

Нет. Более того, я не могла поверить, что у Джо все хорошо. Набрав ее номер, я наткнулась на голосовую почту. Стоило мне прервать связь, как телефон зазвонил. Это была ассистентка Джен Ким. Не успев вспомнить эту самую Ким, женщину с вечеринки, курившую возле бассейна, я уже согласилась встретиться с ней в студии, где снимали «Под конец дня». Слова «собеседование о работе» временно вытеснили мысли о Дэвиде и Джо.

Я приняла душ, с особой тщательностью оделась и придала квартире вид номера в четырехзвездочном отеле. Саймон уже ушел, днем в перерыве он заскочит в спортивный зал – кроме всего прочего в Квонтико их, наверное, учили и недосыпанию.

Продвигаясь на север, я слушала новости. Речь шла о Дэвиде, о его борьбе с раком, которая привела к преждевременной версии о самоубийстве. Теперь, когда эту версию опровергли, поползли слухи, будто ему помогли покончить с жизнью. О том, кто был автором гипотез и слухов, ничего не говорилось. Я подозревала самих репортеров: они пребывали в отчаянии, оттого что ничего не сумели разведать и целую неделю у них не было интересных новостей.

Я спустилась с холма и оказалась в Бербанке – городе, под завязку набитом оборудованием для производства фильмов и телепередач. Люди здесь тоже были – те, кто готов терпеть жару в долине. Зато плата за дома и квартиры здесь относительно невысока. У Бербанка есть небольшая отличительная особенность, служащая некоторой компенсацией для тех, кто работает в Лос-Анджелесе: в отсутствие смога отсюда открывается потрясающий вид на горы, похожие на нарисованный задник.

Наверное, я смогла бы жить в Бербанке. Или в Толука-Лейк – это совсем рядом. Нужно просмотреть списки сдающихся квартир. Я не могу вечно оставаться у Саймона; даже если существующее положение дел сохранится, это место не для меня – негде расставить вещи для работы. Мой стол для рисования никогда не почувствует себя дома в пентхаусе на бульваре Уилшир. Охранник у входа в студию исчез в деревянном домике с моими водительскими правами – возможно, выяснял, нет ли меня в списке террористов. Вернувшись, он заглянул в багажник, затем снабдил картой и указаниями, как добраться до парковки и здания под номером сорок семь.

Даже в субботу здесь кипела жизнь. Маленькие грузовички, на каких разъезжают игроки в гольф, катили по маленьким улицам с собственными маленькими дорожными знаками, словно это был город. Он походил на место, куда я приезжала давно, когда Джо снималась в телесериале «Девушка с пистолетом». Кем были эти работяги пчелы, одетые в комбинезоны, деловые костюмы и даже, в одном из случаев, в костюм какого-то персонажа? Рабочими, руководителями, актерами. Но при чем здесь я?

Здание под номером сорок семь было похоже на ящик и явно видало лучшие дни. Ассистентка Джен, хорошенькая девушка, почти ребенок, сказала, что ее зовут Софи, и провела меня в офис, где предложила кофе. Джен, сказала она, задерживается на съемках. Я посмотрела на стену, увешанную фотографиями из «Под конец дня»; на многих были автографы. Здесь были также вещи, не имеющие отношения к бизнесу: чучела животных, платье для коктейлей, висящее на дверце шкафа, зеркало с подсветкой для нанесения макияжа, три подарочные корзины, все еще упакованные в целлофан, бутылка «Моэ Шандон», свежие цветы, автомат, продающий жвачку, и миниатюрное баскетбольное кольцо. На краю стола стояла тяжелая стеклянная миска с «Эм энд эмс», я подошла и зачерпнула себе горсть.

Самым заметным предметом на столе была фотография Джен с Дэвидом Зетракисом. Они стояли на фоне пирамиды, яркие огни складывались в слово «Луксор», Дэвид обеими руками обнимал Джен за плечи, как гордый отец. Или любовник.

– Уолли, – сказала Джен, входя в комнату и пожимая мне руку. – Спасибо, что пришли. У вас была возможность посмотреть шоу?

– Э…