Смерть экзекутора

Стив проснулся и не шевелясь угробил сканом летучих кровососущих насекомых в домике. Истребил и с внешней стороны марлевого полога и несколько насосавшихся, умудрившихся пробраться под полог. Рукодельник-Лирой уже перед второй ночевкой в этом комарином рассаднике сшил тент и завесил на растяжках над кроватью, потому что топиться в местных вонючих репеллентах Стив отказался. Он вообще был не согласен с Принципами Империи использовать местные условия и материалы, забывая о прогрессе. Утешил зуд от укусов — какая-то дрянь тяпнула его прямо перед пробуждением! Чтобы окончательно проснуться, жестко растёр лицо и уши забинтованными ладонями. Сел и смотал бинты, пока охрана не заметила: не хотелось объяснять, что всесильный экзекутор, оказывается, имеет дефекры и нуждается в таких отвлекающих маневрах для своих слабостей. Забавно, как казалось бы ненужный урок наложения повязок для первой помощи людям, когда у спасателей нет времени лечить сразу, неожиданно поможет спасаться от неврозов. Навязчивая боль в руках, иногда не дающая уснуть, становилась тише, если кисть удавалось сжать, сесть на неё или вот — наложить плотную перевязь номер три, захватывая и пальцы.

Но всё равно, проснуться в деревянном домике на берегу горного озера было здорово. Через раскрытую дверь тянуло влажной свежестью. Даже опять пришли стихи, которые не сочинялись уже миллион лет. Короткие дни Сэмлы отщелкивались как на метрономе в тренировочном зале: раз-два-три-четыре… Скоро он тут закончит. Хорошо было играть в пересчёт времени дома: день — это не двадцать стандартных часов, а аж двадцать четыре коротких земных… Хорошо было мечтать, как он увидит родные пейзажи и все вспомнит. Разберется, где его воспоминания, а где чужие… Но жить в ритме Сэмлы было странно и суетливо. Искать эти родные места оказалось некогда, да и он не будет. Если задуматься, то у него все есть в памяти. И нет, он не чувствует себя дома на этой планете. Дом — это там, где привык. Где уютно и тихо, а тут сплошная гонка. Но сегодня он попытается вспомнить. Он обещал не искать место или людей, но поискать в своей памяти он может. Все равно его память всегда с ним, хотя и запертая.

Вместо ночных дежурных, приставленных дознавателем туристического поселка, на микро-веранде уже сидел Лирой. Скрестив ноги и обложившись мотками невесть где и когда раздобытых цветных ниток, гвардеец творил каких-то человечков.

Стив закутался в длинный халат, приготовленный с вечера вместе с одеждой для свободного дня. Сунул ноги в смешные резиновые шлепанцы «подошва с веревочкой», купленные Мэтом в местном ларьке. Кинул скан — Мэт все еще спал в относительно цивилизованной поселковой гостинице, где оба телохранителя решили поселиться. Хотя соседние хатки, да и любая другая конура в этом месте отдыха, были свободны. Планета активно избавлялась от жителей.

Выбрел на крыльцо и хихикнул: Лироева борода была сплетела в одну косичку и завязана пучком радужных ниток. Наклонился и взял вязаную фигурку.

— Зачем ты это делаешь? — личико человечка было сморщено, но казалось, что он улыбается.

— Утро доброе. Памятные куклы. У меня вся моя родословная так собрана, — Лирой повертел игрушку, оценивая, как пришил голову. — И я даже храню коллекцию одного своего праправнука, так как у него детей не было и некому было передать по прямой линии.

Стив сжал запрятанный внутрь куклы проектор и над игрушкой появилась голограмма: улыбающаяся и бормочущая старуха. «Внучатки мои, дети дорогие…» — с ужасом разобрал Стив и выключил. Он понял! Понял механическую запись, не живого человека. Значит, он вспоминает… Его родина где-то тут?!

— Я успел сделать запись. Нажми ещё — и баба Аня постепенно омолодится. И обратно постареет. Думаю, детям понравится. Сегодня в деревне ее вспоминают — отмечают девятый день, последний день перед декадой, когда душа улетает навсегда. Анна Викторовна Покровская. А я подарю её потомкам традицию.

— Когда ты успел перезнакомится с местными? — Стив уронил изображение умершей бабки в корзинку с десятком подобных фигурок.

— Мне здесь нравится, — Лирой встал и убрал корзину в домик, запирая дверь. — Как все успокоится, переведусь сюда.

— А этот их язык, он как далеко распространен?

— По целому континенту… Что, решил выучить?

— Нет, пускай они общий учат, — ещё чего! Он-то тут жить не планирует.

Росная трава намочила халат и длинные полы противно липли к ногам, но приподнимать его как юбку было бы смешно. А одеваться не умывшись тоже нехорошо. Хотелось быстрее дойти в гостиницу к Мэту — там был приличный туалет и душ, не то что этот вонючий уличный, куда и ступить мерзко. Орошать же придорожные кусты по примеру истинных самцов рода человечьего — не хотелось уж совершенно.

Свернул на узкую улочку — по окраине короче путь. Лирой молча брёл сзади.