Смерть этажом ниже

Шубин старался понять, рассеивается ли желтый туман рядом с огнем, но на таком расстоянии нельзя было вычленить его бесплотную суть из сполохов огня.

Еще один пожар разгорался дальше — там горел жилой дом, стандартная пятиэтажка, частично перекрытая другими домами, и поэтому земля вокруг нее не была видна. Но даже если бы и была — лучше не смотреть, потому что люди, выбегая из дома наверняка погибали тут же от газа — дом стоял неподалеку от реки.

А за рекой и такими же немыми и темными кварталами, как по эту ее сторону, город взбирался на пологий склон. Там тоже стояли дома — одноэтажные улицы сбегали к озеру, погружаясь в туман. Дальше начинались заводские здания. Над лесом труб не было дыма, в окнах — темнота. А есть ли там люди и что они делают — отсюда не разберешь.

— Юра, ты здесь?

Эля вылезал на крышу и побежала к нему. Она была в одном платье.

— Ты зачем сюда пришла? Здесь ничего мне не грозит, — сказал Шубин. — А ну, давай обратно, простудишься.

— Ну и пускай, — сказала Эля. Она отмахнулась от Шубина, она смотрела к реке, в сторону горящего дома.

— Ты что?

— Ой, — сказала Эля.

— Это твой дом? — впервые за эту ночь Шубин ощутил холодный ужас.

— Нет, это двадцатый, — сказала Эля. — Мой дальше, правее.

— Не бойся, огонь не перекинется, — быстро сказал Шубин. — Ты же видишь, между ними сквер.

— Но там Верка живет… ты не знаешь. Подруга моя…

— Уходи, — сказал вдруг милиционер. — Уходи, а то силой уведу!

— Нет, не надо, я боюсь, там темно. Пожалуйста, не надо.

Шубин снял аляску, накинул на плечи Эле.

— Коля, — спросил он осторожно, — а ты где живешь?

— Я в общежитии, — сказал милиционер. — Я же после армии. Отсюда не видно… За теми домами. Мне не за кого беспокоиться. Как и вам.

— А почему он загорелся? — спросила Эля.

— Кто-то мог оставить утюг или плитку…

— Оставить и умереть, да?

— Тише!

Над головами родился отдаленный гул. Он приблизился. Над ними летел самолет.

— Нет, — сказал милиционер. — Это рейсовый. Высоко летит.

— Если никто не заметил, что нет энергии, — сказал Спиридонов, который тоже вышел на крышу, — то пожар заметят. Уже заметили.

— Хорошо бы заметили, но плохо, если поедут тушить, — сказал Шубин.

— Далеко не доедут, — согласился Спиридонов.

Спиридонов был в расстегнутом пиджаке, обширный живот наружу. Галстук съехал набок.

— Сейчас бы выпить, — сказал он. — Твой стакан где остался?

— На втором этаже.

— И бутылка там?

— Там, наверное.

— Ладно, потом схожу.

Между тем Спиридонов оглядывал город. У него плохо поворачивалась голова, и потому он разворачивался всем телом.

— До воинской части далеко? — спросил Спиридонов у милиционера.

— Километров двадцать, — Коля показал в сторону завода.

— Дым должны заметить. Не могут не заметить. А аэродром где?

— Там же, только поближе, — сказал милиционер. — Сейчас самолет пролетал.

— Чего же вы молчали? И куда полетел?

— Наверное, рейсовый, — сказал Шубин. — Он высоко пролетел.

— Не люблю, — сказал Спиридонов, — сидеть и ждать, пока тебя сожрут с дерьмом. Этого не люблю. Как ты думаешь, есть какое-нибудь противоядие?

— Не знаю.

— Я тут допрашивал — есть ли химики? Один нашелся, но никакой версии не дал. Потом смылся куда-то.

— Надо сделать ходули, — сказал милиционер. — Только подлиннее, чтобы голова выше была.

— Хорошая мысль, — сказал Спиридонов. — А потом что?

— Потом уйти.

— Много ты на ходулях в своей жизни ходил?

— Не ходил еще.

— И на скрипке не играл?

— Нет,не играл, а что?

— А то, что всему научиться надо. Выйдешь ты на ходулях на площадь, гробанешься на третьем шаге — и прощай, деревня.

Спиридонов прошел на ту сторону крыши, Шубин присоединился к нему. Оттуда были видны подъездные пути с темными вагонами, трупы на рельсах, далее — погруженные по пояс в желтый туман дома, склады… С той стороны город кончался раньше — можно было разглядеть в темноте щетку леса.

— Я что думаю, — сказал Спиридонов, — у них в гостинице должен быть штаб гражданской обороны. Милиция, случайно не знаешь, где он?

— Нет, не знаю.

Милиционер тоже подошел к ним,.. на той стороне крыши осталось только Эля. Она все смотрела на свой дом и соседний, горящий.

— Жаль, — сказал Спиридонов. — Но вернее всего на первом этаже. И какого черта все склады устраивают на первом этаже?

— Потому что города редко затопляет, — сказал Шубин.

— Обыскать бы первый этаж, там наверняка противогазы гниют.

— Если противогазы помогут от этого, — сказал Шубин. — Нет гарантии. Нужны с автономным питанием.

— А мы бы попробовали. Надели бы на Гронского и отправили его. Останется живой, мы все спасены, а погибнет — почетные похороны.

— Жалко, но ваш план не пройдет.

— Вижу, что не пройдет. А может, морду замотать мокрым полотенцем? Я читал где-то.

— И куда пойдете?

— Заведу автобус…

Сзади донесся гулкий звон. Еще удар, еще…

Они кинулись на тот край, к Эле.

— Что это? — спросил Спиридонов.

— Это в церкви, — сказала Эля. — Звонят.

— Зачем? — спросил Спиридонов. — Это еще зачем?

— Набат, — сказал Шубин. — Слышите, как бьют? Часто и одинаково.

— Кто разрешил? — И тут же Спиридонов опомнился, махнул рукой.

— Странно, — сказал Шубин. — Он ведь как-то прошел в церковь?