Смерть Гитлера

Перед судом своей страны оба мужчины снова дают ответы на поставленные вопросы. Отвечают почти автоматически. Так, Гюнше заявляет: «Как я уже говорил, я нес на руках труп Евы Браун – он не был покрыт – и я почувствовал необычайно сильный запах миндаля. От Гитлера я не заметил этого запаха. Особенно когда его труп клали на землю в саду. Когда Борман снял одеяло [в которое был завернут Гитлер. – Прим. авт.], я подошел ближе и не почувствовал ничего такого»[74].

Правду ли говорит бывший адъютант фюрера? Если русские отдают предпочтение тезису о самоубийстве путем отравления, что, по их мнению, свидетельствует о трусости, не стремится ли Гюнше, наоборот, представить своего шефа как человека, способного убить себя выстрелом в голову? Со всей воинственной символикой, которая, по его мнению, сопровождает этот поступок. Свидетельство, которое дает Гюнше немецкому правосудию, хоть и богато подробностями, все же отчасти не согласуется с показаниями Линге. И это по важным пунктам. Вот что говорит Гюнше о том, как обнаружил в прихожей трупы гитлеровской четы.

«Борман и Линге поспешили в кабинет Гитлера. Я последовал за ними, и мне представилась следующая картина: Гитлер сидел в кресле, напротив двери, лицом к двери, склонив голову к правому плечу, облокотившись на подлокотник, его рука свисала вниз… Ева Браун лежала на диване, который стоял напротив двери в глубине комнаты, лицом к Гитлеру, она лежала на спине, согнув и поджав под себя ноги, туфли, легкие женские туфли лежали на диване»[75].

Немецкие следователи принимают его слова к сведению, но с некоторым удивлением. Они требуют уточнений. Гюнше дает их.

«Гитлер сидел, я бы сказал, слегка сутулясь, хотя это было не сильно заметно, в кресле, чуть склонившись вправо, его правая рука свисала через правый подлокотник, голова слегка склонилась вправо, к правому плечу. Насколько я помню, рот был приоткрыт, подбородок немного опущен вниз, но утверждать я не могу…»

Так значит, Гитлер убил себя в кресле, а не на диване рядом с Евой Браун. Версия адъютанта противоречит той, которую Линге дает немецким следователям.

«Когда я вошел в комнату, Гитлер сидел слева – если смотреть от меня – Гитлер был слева, точнее, в левом углу дивана».

Следователь: Если смотреть с Вашей точки зрения и это было слева, то значит, в правом углу дивана?

Линге: Да, в самом углу[76]…

Кто говорит правду? Можно ли так ошибаться? Если принять во внимание расположение мебели в кабинете, где произошли два самоубийства, ответ: нет! Немецкие следователи снова возвращаются к описанию обстановки в кабинете. И просят Линге подтвердить.

Следователь: комната был площадью около 8 м², более или менее квадратной, в ней была дверь, которая вела в главный коридор, можно предположить, что этот коридор был также местом, где собирались и ждали люди, находившиеся в бункере, там стоял диван, можно было поспать.

Линге: Только в последний день…

Следователь: […] в комнате было еще два выхода: направо, к спальне Адольфа Гитлера, и налево – в ванную. Из мебели там был диван длиной около 2 м, обычный диван с подлокотниками. Перед этим диваном стол, не очень большой…

Линге: Небольшой столик…

Следователь: Вы упомянули, что справа и слева от столика стояли два кресла, по одному с каждой стороны. Диван стоял у стены напротив входа, перед ним был столик, а еще справа от этого входа – большой письменный стол и стул перед ним. Господин Линге сказал, что было так тесно, что едва можно было протиснуться между столиком и письменным столом, когда были стулья. Затем портрет Фридриха Великого – это для нас большого значения не имеет – картина над диваном, которую Гитлер особенно ценил.

Линге: Картина кисти Менцеля.

Следователь: Это то, что касается места[77].

Трудно описать точнее.

В отличие от советских допросов, оформленных письменно, впервые Линге и Гюнше дают показания в устной форме. Интонация их голосов, построение фраз, манера говорить – все это дает возможность обнаружить неточности и пробелы в их рассказе.