Смерть Гитлера

Внезапно Гитлер меняет планы. Пополудни 19 апреля генерал Кребс, свежеиспеченный начальник штаба сухопутных сил, сообщает ему, что советским бронетанковым частям удалось сделать прорыв, и теперь они находятся всего в 30 километрах к северу от Берлина. Атмосфера в бункере становится невыносимой. Гитлер гневно кричит на своих генералов, называет их бездарями один хуже другого, а из этого заключает, что командование операциями он должен принять на себя. Следовательно, он должен оставаться в центре борьбы, для чего он отводит войска в Берхтесгаден.

Весть о решении фюрера быстро распространяется по переходам обоих бункеров. Новость ошеломляет его окружение и переживается как трагедия. Для обитателей убежища рейхсканцелярии, а также для должностных лиц, все еще остающихся в столице, бежать невозможно, если не бежит сам Гитлер. Или он передумает? Хайнц Линге присутствует при этом трагическом балете, в котором участвуют высокопоставленные нацистские деятели. «Лей, Функ, министр экономики, Розенберг, Шпеер, Аксман, Риббентроп и другие, которые еще находятся в Берлине, звонят безостановочно. Вопросы одни и те же: “Что происходит на фронте? Где русские? Держится ли фронт? Что делает фюрер? Когда он покинет Берлин?”»[15] Отто Гюнше твердит одно и то же: «Одерский фронт держится. Русские не придут в Берлин. Это исключено. Фюрер не видит причин покидать Берлин».

20 апреля 1945 года

«День рождения фюрера,

к сожалению, настроение не праздничное».

(Из личного дневника Мартина Бормана)

Приказы четкие. Гитлер не желает праздновать свой день рождения. В данной обстановке это и смешно, и неуместно. Об этом накануне он сам сообщает своему камердинеру Хайнцу Линге и настаивает на том, что его воля должна соблюдаться всеми обитателями бункера. Но этого не происходит. Führergeburtstag («день рождения фюрера») продолжает оставаться священной датой в нацистской Германии, почти как 25 декабря. Как, исходя из этого, помешать самым пылким фанатам режима поздравить своего героя? В близком кругу диктатора было принято поздравлять его с днем рождения начиная с полуночи.

Сотни тысяч советских солдат, штурмующих Берлин, ничего не изменят. И вот их семеро, этих нацистов, что сгрудились на нескольких квадратных метрах в приемной диктатора, и выглядят они как прилежные ученики, желающие подлизаться к своему учителю. Идеально выглаженная форма, медали, выставленные напоказ, высоко поднятый подбородок, – ничто в их внешнем виде не должно выдавать их жгучее желание бежать из Берлина. Линге вспоминает, что были еще генерал Герман Фегелейн (зять Евы Браун), эсэсовский генерал Вильгельм Бургдорф, Отто Гюнше (личный адъютант Гитлера), дипломат Вальтер Хьюэл (уполномоченный по связям Риббентропа, министра иностранных дел Рейха), Вернер Лоренц (представитель начальника пресс-службы Рейха), Юлиус Шауб (личный адъютант Гитлера) и Альвин-Бродер Альбрехт (адъютант Гитлера по военно-морскому флоту).

Все они толпятся вокруг Линге, этого опереточного офицера СС, который никогда не видел фронта иначе, нежели посещая его в автомобиле с откидным верхом, сидя рядом со своим хозяином. Тот самый Линге, который носит погоны подполковника, хотя он всего-навсего камердинер. Но теперь не до высокомерия. Линге – последний в бункере, кто находится в постоянном контакте с Гитлером. Все эти напыщенные офицеры, эти нацистские партийные кадры рассчитывают на то, что он убедит фюрера принять их поздравления.

«Когда я сообщил об этом Гитлеру, – вспоминает Линге, – тот окинул меня изнуренным и подавленным взглядом. Я был вынужден сказать собравшимся, что у фюрера нет времени на них»[16]. Но Фегелейн полагает, что это замечание к нему не относится. Этот молодой генерал-интриган тридцати восьми лет от роду чувствует себя почти неприкасаемым, так как он женился на Гретле, сестре Евы Браун, 3 июня 1944 года. Гитлер не сможет не принять их, если об этом попросит сама Ева, думает про себя Фегелейн. И он прав! Он просит свояченицу убедить Гитлера принять дань уважения от его почитателей. Фюрер все-таки выходит и быстро пожимает протянутые к нему руки. Не успели все эти люди пожелать ему «счастливого дня рождения», как он уже удаляется в свой кабинет с согбенной спиной. Фегелейн горд. Он думает, что набрал очки. А это всегда может пригодиться в нужное время.