Аргумент «просто выполнял приказы» во время судебных процессов использовали и другие нацисты. В частности, Адольф Эйхман, высокопоставленный чиновник СС, ответственный за проведение «окончательного решения» по истреблению евреев Европы. Такое оправдание систематически отвергается, что и тут делают советские судьи.
Довод обвиняемого о том, что в своей практической деятельности он якобы руководствовался приказами, является оскорбительным, учитывая то, что сам Раттенхубер занимал высокие посты в «Имперской службе безопасности» при фашистском правительстве Германии и в преступной организации СС. В своей преступной деятельности он проявлял усердие и личную инициативу, за что был награжден фашистскими руководителями.
В результате получается, что Раттенхубер обречен. Но на сколько лет?
Лана пальцем водит по строчкам документа, чтобы дойти до приговора. Двадцать пять лет! Как Гюнше. В «исправительно-трудовых лагерях». И добавлено, что все, что было у Раттенхубера во время ареста, конфисковано.
Я внимательно слушаю, как Лана переводит. Вдруг она останавливается и широко открывает глаза от удивления. Что она прочитала, что ее так поразило? Она повторяет вслух отрывок из судебного решения, который раньше от нее ускользнул.
…Помимо личных признаний подсудимого, его вина была подтверждена в ходе судебного заседания свидетельствами: Экольда, Монке, Менгерсхаузена…
Менгерсхаузен, тот самый эсэсовец, который, по словам Смерша, указал советским солдатам, где лежит труп Гитлера.
«А, Раттенхубер! Это важная деталь в деле Гитлера», – Владимир заставил нас чуть ли не подпрыгнуть. Он совершенно бесшумно вернулся в комнату. Смотрит на нас с Ланой, гордясь произведенным эффектом. А у нас вид детей, которых застали с пальцами, еще вымазанными вареньем. Он, кажется, не удивился и даже повеселел от нашего смущения.
«Раттенхубер был генералом, очень близким к Гитлеру, ответственным за его безопасность. Эти документы, вам нельзя их фотографировать. Смотреть, почему бы и нет, но не больше», – ворчит он. Лана смотрит на него умоляющим взглядом и щебечет что-то, смысл чего я не могу уловить. Она умудрилась попасть в точку, если судить по улыбке, озарившей лицо Владимира. Все заканчивается тем, что заместитель директора бросает на стол папки, за которыми он ходил.
Есть фигуры поважнее, чем Раттенхубер, и Владимир уверен в этом. Еще три ключевые фигуры. «Линге, его камердинер…» – начинает он, придвинув к нам картонную папку. Он открывает другую, надевает очки для чтения: «Это Баур, его личный пилот. Держите…» Теперь все дела военной юстиции перед нами. «С Гюнше, адъютантом Гитлера, у вас есть все!»
Это те люди или, во всяком случае, их свидетельства, заставили Сталина усомниться? Это из-за них тайна Гитлера будет сохраняться в течение многих лет?
Все они находились на личной службе Гитлера, и все они были свидетелями падения фюрербункера. Все они попали в руки советских следователей.