Смерть Гитлера

Филипп Шарлье всматривается в фотографии сада рейхсканцелярии, сделанные в мае 1946 года, когда были обнаружены фрагменты черепа. Скопление металлических осколков, покрывающих землю, пожженную артиллерийским огнем в битве за Берлин. Маленький крестик, начертанный карандашом на фото, показывает точное место, где были обнаружены оба фрагмента. Прямо напротив входа в бункер. Только позже российские ученые сложат два этих фрагмента в один. Тот, что хранится в архивах ГА РФ.

«Итак, эти кости были погребены под щебнем посреди множества металлических предметов… Это важная информация. Напомните мне, как долго этот кусок черепа находился в земле?» Каждая деталь имеет свое значение. «Пролежал более года в этой железной трясине?! Что ж, соответствует. Во всяком случае, не исключено, – комментирует французский ученый. – Понятно, что фрагменты черепа, которые перед нами, несут все следы длительного пребывания в коррозионной земле».

Это то, что касается положительных моментов. Теперь отрицательные. «Изучать череп под Вашим пристальным присмотром, разве для этого мы сюда пришли?» Филипп Шарлье, в свою очередь, пытается убедить архивистов. Дина не разрешает. Она обращается к Николаю. Тот, схватив коробку с куском черепа, бросает, не глядя на нас: «Нет. В другой раз». Когда? Завтра? Скоро? Дина снова берет слово: «Мы не знаем, будет ли у нас время принять вас. Вы должны получить еще одно разрешение». «Но оно у нас есть!» – упрямо утверждает Лана. Николай уже ушел со своей тележкой. Он почти бежит по коридору. Уже 8 часов вечера. Мы и так достаточно злоупотребляли их терпением.

Берлин, 30 мая 1946 года

Проведение операции «Миф» под угрозой. Масштабное дополнительное следствие по обстоятельствам смерти Гитлера наталкивается на непреодолимое препятствие: Министерство госбезопасности СССР (МГБ) во главе с Виктором Абакумовым. Его представитель в Германии генерал-лейтенант Зеленин отдал приказ своим службам всеми мерами воспрепятствовать работе комиссии, отправленной в Берлин Министерством внутренних дел (МВД). Следователи спецкомиссии не ожидали такого недружелюбного отношения. Но они вынуждены были констатировать очевидное: их министр Сергей Круглов не имеет такого авторитета и такой значимости, какими обладает доверенное лицо Сталина и такой опасный Абакумов. Почти пять месяцев расследования и жестких допросов, и вот теперь все впустую… и это после того, как возле бункера Гитлера были обнаружены два фрагмента черепа, и находка эта казалась столь многообещающей.

Немецкие военнопленные, свидетели последних часов фюрера, также чувствуют, что происходит что-то странное. Семерых из них переводят из их московских камер в Берлин. Среди них обычная тройка гитлеровских эсэсовцев: камердинер Хайнц Линге, пилот Ганс Баур и адъютант Отто Гюнше. Не хватает только генерала СС Раттенхубера. И его отсутствие объяснимо: ведь он находится в руках МГБ. Подозревая, что их коллеги из Министерства госбезопасности ответят им отрицательно, представители МВД даже не просили о его переводе в Берлин. Так что последние свидетели смерти Гитлера были переправлены в германскую столицу без Раттенхубера. Произошло это 26 апреля 1946 года.

Их буквально выцарапали из бутырской тюрьмы и погрузили в специальный поезд. Направление – город Брест, ранее Брест-Литовск, на крайнем западе СССР, у польской границы. Там их пересадили в другой, такой же секретный железнодорожный состав, направлявшийся в Берлин. Их поездка длилась больше недели. Во избежание любого контакта между ними каждый заключенный был помещен в отдельную камеру, и никто из них не знал, кто едет в вагоне рядом с ним. Годы спустя, когда его освободят из советских лагерей в 1955 году, Линге опишет это тяжелое путешествие: «Примерно через год после окончания войны меня бросили в вагон без окон и перевезли, как скот, в Берлин»[60]. Ганс Баур вспоминает о том, как их кормили в пути. «Мы ехали девять дней, и в течение всего этого времени наши ежедневные пайки состояли из небольшого количества солоноватой воды, половины сушеной рыбины и фунта хлеба. Мы добрались до Берлина полуголодные»[61].

В столице Германии их сразу же поместили в бывшую женскую тюрьму в Лихтенберге. «Мы думали, что знаем предел ужасных условий содержания, но тюрьма Берлин-Лихтенберг, управляемая русскими, превзошла все, что было до этого, – снова жалуется Баур. Надзиратели были просто садисты и наслаждались тем, что избивали заключенных. Однажды дверь моей камеры открылась, вошли люди, жестоко избили меня и в полубессознательном состоянии оставили лежать на полу. Когда они били меня, мне послышалось, как они говорили, что это в наказание за то, что я сидел на краешке кровати»[62].