Смерть, Городская Стража + 2 рассказа. Книги 1-15

— О да. Говорят, иногда глаза на портрете следят за тобой по всей комнате — правда, я в этом сомневаюсь, — но мне интересно, может ли музыка следовать за человеком повсюду… — Он как будто пришел в себя и продолжал: — В общем и целом, Ржавы, хоть они и не обременены мозгами, всегда были честны и полны патриотизма, я прав, Стукпостук?

Секретарь без особенной необходимости поправил лежавшие на столе бумаги и ответил:

— Согласен, сэр. Юный Эмбрион — прискорбное исключение.

— Думаешь, он не исправится? — спросил Ветинари.

— Скорее всего, нет, — сказал Стукпостук, аккуратно складывая перочистку. — В любом случае в нашем посольстве на Четвертом континенте делопроизводителем сейчас служит Арахна. Она умоляла дать ей эту должность, поскольку ее особенно интересуют ядовитые пауки.

— Наверное, у каждой девушки должно быть хобби, — заметил Ветинари. — Что, на Четвертом континенте много пауков?

— Насколько мне известно, сэр, они там просто кишат, и у Арахны, кажется, уже огромная коллекция.

Ветинари молчал, продолжая сидеть с закрытыми глазами.

Стукпостук кашлянул.

— Говорят, сэр, в конце концов все грехи прощаются.

Хэвлок, патриций Ветинари, неохотно оторвался от мыслей о чудесной музыке, которую мечтал услышать вновь.

— Не все, Стукпостук, не все.

Той ночью в постели в доме на Лепешечной улице, прислушиваясь к отсутствию сов и козодоев, Ваймс сказал:

— Кстати, дорогая, мне скоро придется еще разок съездить в Графства. Фини славный малый, но им нужна нормальная штаб-квартира и дельное руководство, а значит, что-то помимо Шнобби Шноббса и Фреда Колона.

Сибилла повернулась к мужу.

— Ну, не знаю, Сэм. Фред и Шнобби не так уж плохи, и, может быть, пока ничего другого и не нужно. Они хоть и стражники, но перемещаются чрезвычайно неторопливо, и, в общем, приятно, когда они рядом. Сейчас у тебя там двое молодых людей, полных задора и энергии, и, если ты не хочешь ничего испортить, вероятно, будет лучше подкрепить их кем-то более спокойным и устойчивым. Как тебе кажется?

— Ты, как всегда, права, дорогая.

— И потом, я видела Фреда. Необходимость пересмотреть свой взгляд на мир его явно потрясла.

— Он оправится, — заверил Ваймс. — Если только миновать внешнюю тупость, под ней, вопреки ожиданиям, обнаружится приличный человек.

Сибилла вздохнула.

— Да, Сэм, но этому приличному человеку нужен отпуск на солнышке. Там, где нет дыма, грязи и каторжной работы.

— Да это же самое приятное! — со смехом заметил Ваймс.

— Нет. Ему нужен отпуск. Всем нужен отпуск, Сэм. Даже тебе.

— Я его только что пережил, дорогая, спасибо большое.

— Нет, ты пережил несколько дней, полных драк, наводнений, убийств и я не знаю чего еще. Разбери бумаги на столе, убедись, что все заняты делом, а потом мы поедем отдыхать на целую неделю, ты слышишь, Сэм Ваймс?

ЭПИЛОГ

Три месяца спустя Сэм Ваймс снова поехал в отпуск, и на сей раз ему позволили вести «Черноглазую Сьюзен» до самого Щеботана, и он даже не врезался ни во что важное и был счастлив, как мышь в кладовой. Он удивлялся тому, каким веселым может быть отпуск, но гораздо большее удивление ждало Ваймса еще через восемь месяцев, когда его и Сибиллу пригласили на свадьбу мисс Эмили Гордон и старшего сына сэра Абутнотта Макивары, владельца знаменитой гончарной фабрики Макивары и, кстати говоря, изобретателя «Хрустящих орешков от Макивары, завтрака чемпионов», грубых и питательных, без которых желудки анкморпоркцев гораздо хуже справлялись бы со своей задачей. Свадебным подарком от Ваймса и Сибиллы была серебряная кастрюлька для варки яиц: Сибилла полагала, что яйцо-пашот лишним никогда не бывает.

Ваймс обрадовался, когда во время церемонии увидел на одной из мисс Гордон новенькую униформу сиделки, а на трех других — роскошные и довольно скандальные (как с восторгом заметила Сибилла) шляпки производства «Гордон и К°».

Гермиона прислала свои извинения — по словам матери, в лесу ее задержал огромный неподатливый «пинис». У Ваймса на лице появилось странное выражение, но Сибилла толкнула мужа локтем и объяснила, что «пинис стробус» — это научное название сосны.

Но главное удивление ждало Ваймса в конце года, когда он обнаружил, что роман-бестселлер, вызвавший бурю в литературных кругах Анк-Морпорка, посвящен командору Сэмюэлю Ваймсу.

Он назывался «Гордость и сильнейшее предубеждение».