Смерть говорит по-русски (Твой личный номер)

Корсаков был огорчен, но покорился. Когда он стал постигать науку нападения, он оценил слова учителя, благодаря которым ему удалось избежать соблазна перескочить через целый этап подготовки бойца. Когда он научился крушить кулаками двухдюймовые доски и в то же время лишь легким нажатием пальцев заставлять противника терять сознание от боли, ему стали смешны притязания ничего не умеющего мальчишки на боевой меч. Ему не хотелось опережать события и потому, что теперь ему катастрофически не хватало времени: он учился в колледже и готовился поступать в университет, а на льготы в оплате ему рассчитывать не приходилось. Он старался посещать спортзал каждый день, но заниматься так же долго, как раньше, уже не мог — теперь у него была работа, позволявшая и ему самому откладывать деньги, и платить за лечение отца, который умирал, — Корсаков не обманывался на этот счет. Ноги у Федора Корсакова окончательно отказали, и пришлось покупать дорогое инвалидное кресло, однако головные боли и боли в позвоночнике не прекратились. Федор Корсаков оставался, как и прежде, веселым и оживленным, лишь иногда во время беседы его взгляд словно заволакивала пелена, по лицу пробегали судороги, челюсть отвисала и речь замедлялась — казалось, что его язык вдруг попал в какую-то вязкую массу- Однако или такие обмирания были пока что кратковременными, или он научился быстро превозмогать себя, но через минуту-другую он превращался в прежнего оживленного собеседника. Лишь однажды ночью Корсаков, проснувшись, услышал какието странные повторяющиеся звуки, похожие на мышиное попискивание. Тем не менее было ясно, что эти звуки издавал человек, и доносились они из каморки отца. Дверь в каморку по случаю духоты оставалась открытой; Корсаков неслышно подкрался к ней и осторожно выглянул из-за косяка. Отец спал без подушки, дабы уменьшить нагрузку на позвоночник, и его лицо, на которое падал свет рекламы с дома напротив, выделялось в темноте белым пятном. В глазах его стояли слезы и поблескивали в унисон с пульсацией рекламы, а звуки были икотой, возникшей из-за усилий сдержать плач. Корсаков ощутил странную пустоту во всем теле, но ни за что на свете не смог бы войти сейчас в каморку. Впрочем, на следующий день, спокойно все обдумав после бессонной ночи, он понял, что этого и не стоило делать. Отец держался как обычно; довольно долгое время он по требованию врачей совсем не пил, но легче ему не стало, и вечерние застолья с приятелями начались вновь. Теперь он не мог выпить и трети того, что без усилия выливал раньше; Корсаков никогда бы не поверил, что такое может произойти с сильно пьющим человеком без всякого внешнего воздействия, и равнодушие отца к алкоголю казалось ему грозным симптомом, свидетельством утраты вкуса к жизни вообще. Визиты врача и лекарства приходилось оплачивать, а мать не становилась моложе, и потому Корсакову приходилось держаться за неожиданно приваливший ему приличный заработок. Произошло это без обычных в подобных случаях просьб, поисков, обивания порогов — просто однажды на улице к нему подошел чернокожий парень из молодежной банды, один из тех троих, с которыми он когда-то подрался. Произнеся пару примирительных фраз, парень затем сказал:

— Ты нам тогда здорово всыпал, но мы не в обиде. Говорят, ты занимаешься у Томми Эндо, и он возится с тобой больше всех остальных, вместе взятых.

— Раз говорят, значит, так и есть, — пожал плечами Корсаков.

— Да ты расслабься, — парень с широкой улыбкой поднял кверху розовые ладони. — Я пришел с миром. Тут тебе хотят предложить работу. Поверь мне: если откажешься, будешь дураком, а вообще-то смотри, конечно, сам.

   — Что за работа? — после короткого раздумья поинтересовался Корсаков.

— Ну, у нас есть свой вождь, — начал объяснять парень. — Как всякий вождь, он иногда ведет переговоры, и во время переговоров его нужно охранять. Для этого ему очень пригодился бы такой умелец, как ты, — ведь не во всякое место попрешься с ножом или с пушкой. Впрочем, и то и другое ты получишь, если захочешь сам или потребуется для работы. Иногда приходится поработать кем-то вроде вышибалы, иногда нужно прочистить мозги людям, которые не желают платить. Мы еще не так развернулись, чтобы каждый занимался чем-то одним. Вождь слышал о тебе кое-что и очень хочет тебя заполучить, — с ноткой зависти в голосе добавил парень и назвал такую сумму, от которой Корсаков невольно присвистнул. —Да уж, — заискивающе ухмыльнулся парень, — наверно, этот японец тебя здорово натаскал. Мне-то платят куда меньше. Да и вообще мы каждый месяц зарабатываем по-разному — все зависит от общего дохода. То, что я тебе назвал, — это вроде как средняя величина.

Корсаков понимающе кивнул, записал телефон, по которому следовало позвонить, и, пообещав подумать, направился в спортзал. В глубине души он