Смерть говорит по-русски (Твой личный номер)

Его предсказание не замедлило сбыться. Когда джип, лихо развернувшись, затормозил у здания штаба, там уже стоял команданте Диего, окруженный кучкой солдат. Его смуглое отечное лицо подергивалось от гнева, неповоротливые маслянистые глазки выражали злобу. Подступив вплотную к Корсакову, вышедшему из машины, он заорал:

— Кто тебе разрешил брать этих буржуйских писак с собой на секретный объект? Какого черта ты у нас здесь распоряжаешься, ты, безродный иностранец? Я найду на тебя управу!

Корсаков с насмешливым видом выслушал все эти возгласы, после чего дружелюбно похлопал своего ненавистника по плечу и спросил:

— Сколько ты уже выпил с утра, старина? Только тут Тавернье заметил, что команданта

Диего и впрямь изрядно пьян. В толпе партизан послышались смешки.

— Что вы смеетесь, идиоты? — взвизгнул Диего. — Они раззвонят по всему миру, что мы делаем, кокаин, — кто нам тогда поможет? Друзья бросят нас на произвол судьбы, и гориллы нас раздавят. А все из-за таких международных авантюристов, как этот тип, которые из-за денег готовы служить кому угодно. Сколько они тебе заплатили за интервью?!

В ответ Корсаков сделал неуловимое движение правой рукой, и команданта Диего с удивлением обнаружил, что его противник держит в руке пистолет стволом вверх. Все окружающие притихли. Возможно, кто-то из них и сочувствовал команданте Диего, однако все знали, что в случае чего Корсаков успеет выстрелить первым и не промахнется.

— Капрал Роа, капрал Хименес! — позвал Корсаков.

— Здесь! Здесь, команданте! — послышалось из толпы, и двое партизан встали перед Корсаковым навытяжку. Тавернье узнал этих людей — он видел их при захвате парламентского дворца накануне. Еще тогда он обратил внимание на то, с каким обожанием они смотрят на команданте Виктора и с какой готовностью бросаются выполнять его приказания.

— Арестуйте этого типа за попытку сорвать рейд в тыл противника, — приказал Корсаков. — Мы — солдаты, и не потерпим, чтобы в военные дела вмешивались всякие безответственные болтуны.

Капралы подхватили команданте Диего под локти. Тот возмущенно крикнул:

— Вы с ума сошли! Я — представитель ЦК Фронта национального освобождения, я возглавляю этот освобожденный район! Вас всех расстреляют!

— А это хорошая мысль, — задумчиво промолвил Корсаков. — Расстреляйте-ка его, пожалуй. Все равно от него один только вред. С таким начальством много не навоюешь.

Капралы поволокли упирающегося команданте Диего за угол. Тот дергался в их руках, словно паяц, изрыгая страшные угрозы, но затем, видимо, осознав бедственность своего положения, неожиданно перешел к униженным мольбам о пощаде.

— Я был не прав, команданте! Я сделал политическую ошибку! — истошно вопил приговоренный. — У революции нет иностранцев, я это понял только теперь! Позвольте мне кровью врага смыть свою вину!

— Какая там кровь врага, — пробормотал Корсаков.  — Такие  могут только  других  посылать  на смерть, а сами в бою первыми наваливают в штаны. Эй, Роа, Хименес! — крикнул он. — Ладно, так и быть, отведите его на гауптвахту. Когда вернемся, решим, что с ним делать.

— Спасибо, команданте! — с чувством воскликнул пленник. — А нельзя ли мне прихватить с собой на нары бутылочку текилы?

Все партизаны и Корсаков вместе с ними покатились со смеху.

— Боже мой, что за клоун, — отдышавшись, проговорил Корсаков, утирая слезы. — Вроде бы и образование есть, и подвешенный язык, а на самом деле — полное ничтожество.

Он приказал отряду взять из казармы оружие и припасы, необходимые для рейда, и затем построиться на площади. Когда приказ был выполнен, Корсаков, расхаживая перед строем, разъяснил: