Смерть и фокусник

– Насколько я могу судить, я единственный живой человек, которому отец рассказал об обстоятельствах смерти бедняги. Кроме властей, конечно. А теперь эти обстоятельства повторяются…

– Слишком большое совпадение, – резюмировал Спектор.

– Как я уже сказала, все это является достоянием общественности. У меня где-то есть копия записей. – Она пробежала взглядом по полкам и в конце концов достала томик в кожаном переплете. Затем передала его Спектору, который открыл его и прочитал на титульном листе: «Примеры из практики Ансельма Риса».

– Могу я одолжить книгу?

– Конечно. Возможно, прочитав ее, вы поймете, почему я не могу избавиться от мысли, что смерть моего отца на самом деле самоубийство.

Флинт и Спектор посмотрели друг на друга. Затем Флинт осторожно вмешался в разговор:

– Должен сказать вам, что самоубийство кажется нам крайне маловероятным. Начнем с того, что в кабинете не было найдено никакого оружия. Вообще ничего, чем ваш отец мог бы воспользоваться, чтобы нанести себе эту рану. И, конечно, эта версия не дает нам возможности установить личность человека, который приходил к нему вечером.

Слабая улыбка мелькнула у Лидии в уголках губ:

– Я думаю, что вы недооцениваете, насколько умен был мой отец.

– Вы так думаете?

– Ну… а вы не рассматривали возможность того, что посетителем мог быть… сам мой отец?

Флинт невольно фыркнул:

– Что навело вас на эту мысль, мисс?

– Его причины сложно понять. Но я думаю, что отец использовал бедную Олив как безвольную марионетку для какого-то дьявольского замысла.

– Но зачем ему такое сделать? – удивился Спектор. – Зачем убеждать ее, что он принял посетителя, если на самом деле посетителем был он сам?

– Для него самоубийство – глубоко постыдный поступок. Унизительный. Такому человеку, как мой отец, было бы трудно смириться с такой перспективой. Возможно, он придумал исчезнувшего убийцу, чтобы правда о его печальной смерти не стала достоянием общественности.

– А он был способен на что-то подобное?

Она вздохнула:

– Это в равной степени вопрос как психологии, так и патологии. Вы должны принять во внимание, что мой отец был интеллектуальным виртуозом. И каждая мысль, проносящаяся у вас голове, скорее всего, уже была обдумана им. Вы следуете именно по тому пути, который он для вас наметил.

Флинт откинулся в кресле:

– Вы думаете, это был своего рода двойной блеф? Он создал невозможное преступление, чтобы скрыть тот факт, что это вообще не было преступлением?

Она пожала плечами:

– Детектив здесь вы. Все, что я могу вам сказать, это то, что мой отец мертв. Но случай Человека-змеи имеет определенную симметрию с нынешними обстоятельствами, вы не находите? Он перерезал себе горло, инспектор. Одиночная поперечная рана, нанесенная лезвием бритвы, но жестокость, дикость этого удара была достаточной, чтобы почти обезглавить его. Можете ли вы представить, какие муки могли бы побудить кого-то совершить над собой такую мерзость?

– Нет, – сказал Флинт с нарочитой торжественностью. – Боюсь, что не могу.

– А вот мой отец мог, – ответила Лидия. – Возможно, вам стоит подумать об этом.

* * *

Вскоре они оставили Лидию в покое. Очевидно, ей больше нечего было им сказать.

– Я хочу поговорить с экономкой, – тихо сообщил Спектор Флинту, когда они вышли из кабинета.

Они нашли ее на кухне. Она изо всех сил старалась сделать вид, что события предыдущей ночи прошли как страшный сон. Суетилась, вытирала пыль, кипятила чайник и вообще пыталась выглядеть занятой.

Лицо Олив Тернер можно было назвать мягким: темные, глубоко посаженные глаза и слегка изогнутая верхняя губа придавали ей вид почти библейского спокойствия. Ей было около пятидесяти, она была бездетной вдовой и носила бесформенные платья и шерстяные кардиганы, а волосы у нее были уложены в тугие локоны. В ее внешности и повадках чувствовалась скромность, с которой резко контрастировал акцент Восточного Лондона, известный среди ее друзей под ласковым названием «говор торгашки рыбой».

Наконец убедив ее сесть за кухонный стол. Спектор осторожно начал допрос:

– Вам нравится хозяйка?

– Мисс Рис? Конечно, она милая и умная молодая леди.

– Она сказала нам, что вчера вечером встречалась со своим молодым человеком, это правда?

– Да. Он звонил днем.

– По телефону?

– Да.

– И вы с ним разговаривали?

– Да. Мисс Рис не захотела с ним говорить, поэтому я передала ему сообщение от нее.

Спектор нахмурился:

– Вам не показалось это странным?

– Ну да, раз уж вы об этом заговорили. Но ведь она странная девушка. Ее трудно понять, понимаете, о чем я?

– Она не выглядела сердитой?

– Немного. Но она всегда выглядит слегка раздраженной. У нее такая натура. Сами знаете этих европейцев, прости их господи.

– Но она не подала никаких признаков плохого настроения, когда он приехал за ней?

– Меня не было рядом, сэр. Я была на кухне, готовила обед для доктора.

– Что он ел?

– Говядину, сэр. С картошкой.

– Все съел?

– Да, сэр. И сыр, который я принесла ему на ужин.

– Теперь, миссис Тернер, я собираюсь задать вам вопрос. И я не хочу вас тревожить, но мне нужно, чтобы вы были честны и ответили как можно подробнее.