Смерть и немного любви

– А что Тамила Шалвовна имеет против него?

– Не знаю, это вы у нее спросите. Просто Элька всегда ужасно расстраивалась из-за того, что мать ее не одобряет.

– Расстраивалась, но замуж выйти все-таки решилась, – заметил Коротков.

– Она сильно влюблена. Тут уж не до материнского благословения.

– Катя, как вы думаете, кто мог написать Элене это письмо с угрозами?

– Не знаю.

– И никаких предположений?

– Ну… Сама Тамила могла, с нее станется.

– Вот как? Это любопытно. Ваше предположение чисто интуитивное или оно основывается на каких-то фактах?

– Нет у меня никаких фактов. Просто я знаю: Тамила по трупам пойдет, если ей надо.

– А ей надо?

– Не знаю. Может, она не хочет, чтобы Валера вошел в их семью. Знаете, денежные мешки всегда берегут свой клан от посторонних, особенно от нищих посторонних. А Тамила и Иштван – снобы, каких свет не видел.

Валера… Нищий… Любопытно. Особенно если речь идет о человеке, с которым едва знакома. Что-то слишком часто она повторяет «не знаю», хотя должна бы знать. Ведь она с семьей Бартош знакома много лет. Странная девушка эта Катя.

* * *

Голос Антона Шевцова по телефону совсем не походил на голос того энергичного молодого человека, который так напористо уговаривал Настю сфотографироваться на крыльце загса. Он говорил еле слышно, проглатывая слова и делая между ними длинные паузы.

– Да что с вами, Антон? – спросила Настя. – Вы больны?

– Знаете, расклеился что-то… Сердце прихватило. У меня это бывает.

– Ну надо же, – посочувствовала она, – в вашем-то возрасте.

– Это с детства. Знаете, бегаю, прыгаю, ночами не сплю, а потом вдруг прихватывает… Одышка ужасная и слабость. Дохожу до кухни и сажусь отдыхать. Потом встану, газ зажгу и снова отдыхаю. Потом воду в чайник налью… Я тут как-то время засекал: на то, чтобы встать с дивана и поставить на огонь чайник, у меня ушло сорок минут…

– Знакомая картина. У меня так бывало. Я вам очень сочувствую. Ладно, тогда уж не буду вас терзать. Поправляйтесь.

– А что вы хотели?

– Меня интересует одна из ваших фотографий, но если вы болеете… Ничего, это потерпит.

– Какая именно?

– На ней женщина, которая сразу после убийства успела уйти из загса. Ее имени нет в списках, составленных работниками милиции. Я подумала, может, вы что-нибудь о ней вспомните. У вас нет дома этих снимков?

– Нет, я же делал их в лаборатории и в одном экземпляре, чтобы быстрее было. А вы теперь будете заниматься этим делом?

– Не совсем… Я, видите ли, в отпуске с сегодняшнего дня. Так что мое участие в раскрытии убийств чисто номинальное. На уровне детектива-любителя.

– Вы сказали – убийств… – Антон снова перевел дыхание. Насте было слышно, как тяжело он дышит. – Их что, несколько?

– Два. В тот же день двумя часами раньше в другом загсе тоже застрелили невесту. Поэтому меня так интересует эта таинственная женщина. Может быть, в другом загсе ее тоже видели? Я, собственно, хотела попросить у вас негатив, чтобы сделать несколько отпечатков. Но это не столь важно, копии можно сделать и с фотографии. Негативы у вас тоже в лаборатории?

– Да. Если б знал… Взял бы с собой… Я так торопился в субботу, едва снимки высушил – и бежать. Меня ваш коллега ждал, Юрий.

– Спасибо вам, Антон. Извините, что побеспокоила. Лечитесь, выздоравливайте.

Настя положила трубку и откинулась на спинку стула. В который уже раз ей пришло в голову, что ощущение своего рабочего места, своего кабинета почему-то делается совсем другим, когда находишься в отпуске. Стены те же, и окно, и стол, и телефонный аппарат, и сейф, а все равно возникает какое-то странное чувство, что ты здесь чужая и находишься незаконно.

Конечно, она не выдержала и примчалась сюда. Лешка только хмыкнул, когда она робко сказала ему утром, что хочет заехать на работу.

– Давай поезжай. А я с чистой совестью буду работать на твоем компьютере. Я же вижу, как ты ерзаешь. Все равно тебе покоя не будет, Коротков без тебя как без рук.

В отличие от Чистякова полковник Гордеев Настю не одобрял.

– Научись отключаться, – буркнул он, увидев ее в коридоре. – Нельзя быть затычкой в каждой бочке.

Настя собралась было обидеться, но передумала. Ей и без того было чем занять голову.