Смерть и немного любви

Настя расхохоталась, хотя на самом деле ей хотелось плакать.

– Мама, ты слишком привыкла жить среди сытых, довольных людей, у которых все в порядке и которые поэтому могут позволить себе роскошь хорошо ко всем относиться и всех любить. Ты слишком давно не жила в России, поэтому не знаешь, что в разговорах о блате сегодня уже нет ничего неприличного, их никто не стесняется и никому не приходит в голову по этому поводу обижаться. Мы все озлоблены, мы все друг друга ненавидим. Сегодня считается нормальным желать смерти человеку, если от этого можно урвать кусок. Раскрой глаза, мама! Посмотри, как мы живем!

Настя видела, что мать расстроилась, и корила себя за то, что не сдержалась. Нужно было разговаривать с ней помягче. Как же она сможет жить здесь, когда кончится ее контракт и ей придется вернуться? Жизнь в России меняется так быстро, что, уехав на три года, к ней придется адаптироваться заново. Может быть, мама снова продлит контракт и останется в Швеции еще на какое-то время? Сможет ли она жить с папой после такой долгой разлуки? Или даже он покажется ей злым и недобрым по сравнению с ее шведским возлюбленным Дирком Кюном, с которым Настя познакомилась, когда была в командировке в Италии?

Наконец этот длинный тяжелый день подошел к концу. Приехал измученный и усталый Леонид Петрович и увез жену домой. Настя вымыла посуду, постояла минут пятнадцать под горячим душем, чтобы расслабиться и снять нервное напряжение. Но расслабиться никак не удавалось, даже под горячими струями воды она чувствовала неприятный озноб.

Она вылезла из ванной, не выключая воду, завернулась в полотенце и вышла на кухню. Не обращая внимания на Лешу, который, сидя за столом, раскладывал пасьянс, достала из шкафчика высокий стакан и бутылку мартини, налила себе изрядную порцию и залпом выпила. Проигнорировав изумленный взгляд мужа, молча поставила стакан в раковину, а бутылку обратно в шкафчик и, вернувшись в ванную, снова встала под душ. Через несколько минут ей стало легче, сведенные будто судорогой мышцы расслабились и разжались, озноб прекратился.

Настя тщательно вытерлась большим толстым полотенцем, закуталась в халат и ушла в комнату. Включила телевизор, но тут же с раздражением выключила его. По одной программе какой-то тип с утомленным светской жизнью лицом многозначительно пел: «Давай вечером умрем весело – поиграем в декаданс». По другой шла очередная мыльная опера. По третьей – футбол. По четвертой – что-то совершенно невообразимое, с кривляющимся патлатым шоуменом.

«Боже мой, мама, ты даже не представляешь, как мы здесь живем, – думала она, раскладывая диван и доставая из тумбы постельное белье. – Ты даже не представляешь, что здесь у нас творится. Ты меряешь наших людей какими-то несуществующими мерками, которые годятся только для сказочных героев и романтических принцев. Ведь если мне не нравится то, что показывают по телевизору, а это все равно показывают, причем по всем каналам, значит, большинству-то нравится. Выходит, в нашей стране большинство – это люди, которым нравится этот патлатый идиот с плоскими шутками, эти бесконечные клипы с примитивными певцами в заклепках и браслетах, эта реклама, от которой хочется повеситься. Мы теперь такие, мама, озлобленные и тупые, а ты продолжаешь мерить нас христианскими понятиями «добрый» или «злой». Мы с тобой, наверное, уже никогда не поймем друг друга. Мы стали совсем чужими и далекими».

Она сняла халат, погасила свет, скользнула под одеяло и горько заплакала.

Глава 9

Валерий Турбин проводил Элю до дверей ее квартиры и вопросительно заглянул в глаза девушке. Нет, как он и ожидал, она снова не приглашает его к себе домой. Он по-прежнему должен оставаться в положении поклонника-ухажера, а не жениха, который еще неделю назад, если бы не глупая случайность, стал бы законным мужем. Ну почему все так? Почему?

– Когда я тебя увижу? – спросил он, видя, что Эля уже достала ключи.

– Завтра, наверное, – тихо ответила она.

– Ты расстроена?

– Нет, все в порядке.

– Я знаю, ты все еще переживаешь из-за того, что наговорил вчера этот мерзавец. Эленька, любимая моя, я ни капельки не ревную, я никогда не упрекну тебя, клянусь. Ну забудь ты все это.

– Значит, Марат был прав, – задумчиво проговорила девушка и скрылась в квартире, оставив жениха на лестнице.

Турбин с досадой ударил кулаком по стенке. Ну почему ему так не везет, а? Все шло так гладко, так ровно, и вдруг это убийство дурацкое, которое все сломало. Свадьбу отложили, а теперь еще вмешался этот Марат со своими деньгами и богатейскими замашками.