Смерть и побрякушки (СИ)

Подумав о Кирилле, она тут же вспомнила об оставленной им папке. Сведения о мафиозном папаше Эдички Севастьянова заслуживали самого пристального внимания, только где на все взять время? Секунду поколебавшись, она сунула папку под мышку. Попробует просмотреть ее на улице. В конце концов, гуляя перед домом, ей совершенно не обязательно постоянно пялится на Сашку. Длинная аллея, огороженная двумя рядами деревьев и широкими газонами, место вполне безопасное. Если не считать набегающих время от времени собак-убийц. Но против них у нее, оказывается, есть охрана.

Охрана поджидала их у подъезда.

— Кирилл сказал, можно больше не прятаться, — сияющий улыбкой Валера немедленно подхватил ее под руку, — Я рад. Я просто счастлив! Вы не представляете, какая это пытка — глядеть издалека на женщину своей мечты и не сметь приблизиться! Единственной отрадой было сознание, что я оберегаю вас! — он картинно прижал руку к груди, словно собираясь вынуть сердце и преподнести его Марине в знак вечной любви.

— Оберегали вы, предположим, Сашку. Последнее время с ним гуляли няни или девчонки из «Worldpress». Разные, — уточнила Марина, — Если вы каждый раз любовались издалека именно женщиной вашей мечты, то часто же у вас мечты меняются!

— В любой я видел вас! — ничуть не смутившись, отрапортовал Валера, покрепче прижимая к себе Маринину руку.

— Особенно в толстухе из «Женщина и спорт». Не знаю, можно ли в ней меня увидеть, но зато накроить штук пять таких, как я — запросто!

— Наверное, я заметил какие-то черты душевной близости.

— Точно, у нас много общего. Тупая как пробка, глазки поросячьи и пахнет мокрыми вениками, — Марина мысленно попросила прощения у милой умницы и знатока женских видов спорта, чьей страшной трагедией была необъятная, не поддающейся никаким диетам толщина, навсегда отрезавшая ей дорогу в вожделенную художественную гимнастику. И поставила точку в затянувшемся диалоге, — К тому же, она лесбиянка.

— Вы меня совсем загнали в угол, — тяжко вздохнул Валера.

— При близком общении всегда оказывается, что умная женщина — совсем не сахар с медом, — отнимая у него руку, закончила Марина, — Валерочка, вам ведь все равно с нами таскаться, поиграйте с Сашей, а я пока документы просмотрю. Ну пожалуйста!

— Я-то рассчитывал… Думал, погуляем, поболтаем, может даже в кафе зайдем… А меня в няньки, — обиженно пробурчал Валера, направляясь к Сашке.

— Ну вы же умница, вы же настоящий мужчина, способный к самопожертвованию, — ободрила его Марина.

Странно, раньше подобные ухаживания-пикировки бодрили, возбуждали, заставляли чувствовать себя молодой и сильной. Теперь же она рада была закончить разговор и избавиться от нежданного ухажера. Она тяжко вздохнула. Вот оно, Пашкино наследство — ребенок и компания, дом-работа-дом. Из вольной хищницы она превращается в заеденную бытом клушу. Недаром утром ее куховарить потянуло. Она ощутила смутную обиду — только почему-то не на Пашку, оставившего ей в наследство мешок проблем, а на Кирилла.

Стремясь отогнать неуместное чувство, Марина привалилась плечом к ближайшему дереву и открыла папку.

После пятнадцати минут чтения она ощущала пробирающий ноги холод и… опасливое уважение. К папаше Эдички Макарова, создателю целой империи, но главное — к организации, выкормышем которой был Кирилл.

В досье было все. Тайны, которые Эдиков и, по совместительству, общегородской Папа считал надежно погребенными, секреты, которые он полагал фундаментально уничтоженными. Все, что он скрывал, что давно позабыл, что еще не знал, но скоро узнает и даже то, чего ему не узнать никогда.

Марина изумленно покачала головой. Живет вот такой бывший комсомольский работник, потом криминальный авторитет, ныне — почти честный бизнесмен. Крутит, ловчит, дает взятки, вырывает кредиты, сколачивает вокруг себя даже не команду — армию с Генштабом и разведкой. Поднимается в гору, набирает авторитет, наконец, становится полным хозяином города и окрестностей.

И все это время за ним наблюдают внимательные глаза. Каждый шаг фиксируется и складывается в кубышку — вдруг пригодится. Марина испытала даже что-то вроде жалости к ничего не подозревающему хозяину жизни. Он благоденствует, не подозревая, что есть тихие незаметные люди, держащие его судьбу в кулаке. Стоит им захотеть — и с помощью накопленной информации они сделают все, что угодно: разорят, опозорят, уничтожат. И так с любым! С каждым!

Марина почувствовала как начинает зудеть ее «журналистская железа». Внутреннему взору предстали заголовки «Мы все под колпаком спецслужб!», «Система тотального контроля жива!». Толпы покупателей, расхватывающих газеты, и тиражи, тиражи, тиражи. Она даже зажмурилась перед ослепительным видением.

Потом снова вздохнула. Как же, позволит ей господин Валуев обнародовать это досье, держи карман! А без доказательств любые ее рассуждения — очередной проходняк, тема одного номера. Мысленно поставив галочку — дать пару статей о спецслужбах — Марина вернулась к папке.