Смерть и побрякушки (СИ)

- Мальца зашибить так или иначе придется, - мерзко захихикал дыроглазый.

- Не тебе решать, - хмуро буркнул Гориллыч, - Шефиня явиться, она и скажет.

- Да-а, баба-пахан, это да-а, - мечтательно выдохнул дыроглазый и облизнул губы, - Не то что ты, мочалка! Пошла! - дыроглазый пихнул ее в затылок, выталкивая в соседнюю комнату. Марина пошатнулась, но удержалась на ногах.

"Баба-пахан? Женщина? Кто? Кто?"

Незаметный подхватил от стены стул, водрузил его на середину комнаты. Гориллыч молча ткнул в него пальцем. Марина подошла, села, крепко прижимая Сашку к себе и на всякий случай стараясь рукавом прикрыть его личико. Чем меньше его видно, тем лучше.

Гориллыч и остальные двое распределились в стоящих вдоль стены креслах. В их движениях даже была некая торжественность. Особая тройка, заседание ревтрибунал. Криминал-трибунала? Несмотря на весь ужас положения, Марина невольно усмехнулась.

- Чего лыбишься, лыбишься чего, сучка? - мгновенно взвился дыроглазый, - Бабки, давай бабки быстро.

Мысли Марины лихорадочно заметались. Они спрашивают о деньгах, значит, знают далеко не все. О драгоценностях не имеют понятия, в ее квартире тоже искали крупную сумму, потому так легко пропустили свитер с драгоценностями. С почти подлинным изумлением в голосе Марина спросила:

- О каких деньгах речь?

Зашипев рассерженным котом, дыроглазый вскочил, замахнулся. Марина скрестила руки, стараясь получше прикрыть Сашку.

- Погоди, - притормозил напарника Гориллыч, - Ты, девка, дурочку не валяй. Давай по умному. Деньги ты из Австрии привезла, иначе крутой, на которого ты работаешь, давно бы твои кишки по кустам развесил. Нам те деньги нужны, отдавай.

- Ни о каких деньгах не знаю, - упрямо повторила Марина.

- Знаешь, - покачал головой Гориллыч, - И отдашь. Деваться тебе некуда. Ты с мальцом у нас, никто тебе не поможет. Вернешь бабки без разговоров - может, для вас все и обойдется.

- Вернешь, - повторила Марина, - Можно подумать, это ваши деньги.

- А знаете, у меня уже такое чувство, что действительно мои. Неудивительно, я столько сил на них трачу, вот и возникает эффект причастности, - послышался от двери томно-манерный голос.

- О, ты глянь! - Дыроглазый ткнул пальцем в проем и расплылся в тупо-восторженной улыбке.

- Мы только начали, - упреждающе-опасливо прогудел Гориллыч.

- Упрямитесь? - снова поинтересовались от двери и стремительная улыбка полоснула Марину.

Остановившимися глазами та уставилась на вошедшую женщину.

- Не может быть, - рот у Марины разом пересох, язык стал шершавым и больно драл небо, - Аленка, Пашка, Обстоятельство, Эдик, Марго, весь кромешный ужас - это все вы? Не может быть.

- Почему не может! - женщина недоуменно приподняла бровь, - Я произвожу впечатления милой дамы, неспособной на убийство?

- Вы производите впечатление густопсовой стервы, - твердо ответила Марина, и покрепче прижала к себе Сашку. Сердчишко у малыша колотилось часто-часто, против обыкновения, он сидел тихонько, только все вжимался головенкой Марине в плечо.

- Густопсовой стервы, - мечтательно, будто смакуя слова повторила женщина, - Мой бог, как выразительно! Вы действительно мастер слова, не удивительно, что ваши статейки пользуются такой популярностью. Так почему же не может быть?

- По логике, Алла. Вы единственный человек, знавший о передаче имущества, а убийцы оставили Сашку в живых, значит, они не знали...

- Ах, Марина Сергеевна, не лейте мне чай на спину, как говорит господин Задорнов. Этот прокол - просто боль моей души. Не поверите, как я злилась! - она подалась к Марине, словно кумушка, делящаяся сокровенными секретами, - Представляете, вот этот господин, - она ткнула пальцев в Гориллыча. Марина мельком подумала, что тот похож на кого угодно, но только не на господина. Адвокатесса между тем продолжала, - Вот этот господин спрашивал меня, всех кончать или ребенка можно оставить. И я сама разрешила не трогать малыша! Когда ровно через два часа его папочка явился ко мне в офис, чтобы перевести все имущество на сына, я чуть с ума не сошла. Стояла за спиной девчонки, которая оформляла документы, и ничего, ничегошеньки не могла сделать. Не регистрировать, уничтожить? Так у покойного на руках вторые экземпляры, а у меня - полный офис свидетелей. Знаете, когда Павел Афанасьевич ушел, я у себя в кабинете переколотила все, что билось. Просто на стенку лезла.

- Почему?

- Потому что "конспирация, конспирация и еще раз конспирация". У меня и моих боевиков слишком длинная цепочка связи и минимум личных контактов. Эти господа - непрофессионалы и могут попасться на какой-нибудь глупости. Вот я и приняла меры, чтобы их провал не коснулся меня. Но в случае с вашим зятем, Марина Сергеевна, безопасность оказалась в ущерб делу. Впрочем, система-то как раз была прекрасная, виновата я сама. Ведь учили же меня не проявлять лишней сентиментальности! Мои преподаватели были абсолютно правы, пожалеешь одного - потом придется мочить многих. Если бы не моя глупая жалость и ваша приятельница осталась живой, да и вам ничего бы сейчас не угрожало.